Хранитель Урожая
Шрифт:
– Что за шутки? – несколько тонко крикнул я.
Хихиканье переросло в визгливый смех.
– Ну же, червячок-глистовичок! Сдался, что ли? Эх-хех-хе! Всегда такой крутой, а сейчас плоть от плоти – человек! – противно заметил голос. – Человечка! Человечина! Человечище! Был всем, а стал никем! Ты же теперь никто – ноль с палкой в заднице! И палка будет моей! – слюняво пообещал голос. – Да посмотри же выше, болван слепошарый!
Невольно подчинившись, я увидел, что говоривший скрывался в тенях площадки пожарной лестницы.
– Знаешь,
– Верой и правдой можно служить, а не дружить! – невольно поправил его я.
Говоривший встал, театрально приложил правую руку к груди, потом ко лбу, а потом выставил её к звездам, словно сетуя им на мою ущербность; левую он при этом заложил за спину.
«Только этого не хватало: натолкнуться ночью на психа! – Я укрыл предательски задрожавшие руки в карманах куртки и суетливо направился к выходу из переулка. – Еще и собаки! Главное, на бег не сорваться! Потихоньку… спокойно… неторопливо…»
Передо мной на асфальт легла длинная тень: выход из переулка загородила чья-то высокая и крепко сложенная фигура. Расслабленная поза новоявленного заставила меня почему-то занервничать еще больше.
«Какого хрена?! Это еще кто? – остановился я. – Черт! Похоже, хотят ограбить, если не хуже…»
– Эй, ребята! – примирительно сказал я обоим. – За меня вам не удастся выменять и пары верблюдов, да и почки у меня так себе. Это всё от радиации! Ну так что, может… просто разойдемся, а?
С балкона донеслись смешки и циничное цоканье.
– Хе-хе-хе… Добро пожаловать в мир смазки, моя пироженка. Мои кучерявые будут сверкать тебе как диско-шары, а моя одноглазая форель станет для тебя шестом для танцев! А возможно, я просто забью тебе в зад пять ржавых гвоздей и натяну на них колючую проволоку! Что скажешь, а?
– Скажу, что тут небезопасно! Вы разве не в курсе? – Я осторожно попятился. – Здесь только что человеку собаки палец отожрали! Я сам видел!
– Хех-хе-хе! Да ты, подмышка, уже познакомился с Венаду, не так ли? Учти, он еще не наигрался.
Позади меня что-то зарычало. Я резко обернулся и увидел, что второй выход на улицу неторопливо заслоняют напавшие на меня три собаки.
– Венаду! Шоу-у-у! – визгливо провозгласил говоривший.
Собаки послушно гавкнули и вцепились друг в друга. Спустя мгновение разгрызаемая голова первой из них затрещала и лопнула, раскрываясь кровавыми пластинами черепа, за которыми показались две бордово-алые ладони.
– О г-господи! Что это?! – в ужасе прошептал я.
Заменившие собачью голову ладони влажно хлопнули и воткнулись второй собаке в толстое брюхо, горстями вырывая оттуда когтистые внутренности, чья мясистая бахрома тут же принялись мерзко причмокивать и кровоточить. После этого две изуродованные псины бросились на третью, сдирая с той, словно обертку с подарка, кожу и плоть.
«Что за тварь?! И она подчиняется этим?!
– Да-а, беспомощный ты уродец! Помолись! Венаду любит благочестивое мясо! Ах-хах-ха-ха!
Я еще раз посмотрел на собак и понял, почему говоривший называл их одним именем: они липко срослись, сформировав единое чудовище с ужасным телом и обычной собачьей головой, под которой аляповатым бантом шевелились кровавые ладони. Слишком ошарашенный происходящим, я едва заметил, как говоривший, совершив неестественно огромный прыжок, приземлился у соседнего столба.
– Да к-кто вы такие?! – вгляделся я в прыгуна.
Прыгун был худой и вытянутый – с бледным лицом, длинным острым носом с хищными ноздрями и таким же длинным подбородком. Под выдающимся носом у прыгуна располагался не менее выдающийся рот: он был беспредельным в своей тянувшейся улыбке. Черные волосы прыгуна с висящей челкой были зачесаны набок, а его темные как смоль глаза постоянно слезились и щурились, словно после безудержного хохота.
На прыгуне был незастегнутый черный тренч, под которым была белая рубашка с галстуком в черно-белую полоску. Штанины чернильных брюк прыгуна, поддерживавшиеся лилейным ремнем, заканчивались остроносыми туфлями цвета молока.
Прыгун с сатанинским выражением лица играл с еще одним яблоком.
«Я тебя… откуда-то знаю… – сообразил я. – И собачку твою я должен бы помнить… – Я на секунду закрыл глаза. – Главное, не бояться ничего… и… и не молчать».
– Ребята! Ребята-ребята! – миролюбиво поднял я руки. – Не стоит этого делать, поверьте! Или… или я за себя не ручаюсь!
– Ах-хах-ха! У-у-у! – изобразил прыгун страх, вытянув тонкие губы трубочкой и прижав яблоко к груди. – Ты бы еще мне влажные купюрки из трусов предложил! Х-хах-ха-ха!
Смеялся прыгун до слез – как над хорошей шуткой.
«Ну вот и всё… конец… Тут я и сдохну… – обреченно подумал я. – Найдут утром голым, порванным везде… Если найдут…»
– А!.. – скривился я от внезапного холода в груди. – Это еще что?! – Я схватился за голову, внутри которой словно что-то затрепетало, безуспешно пытаясь достучаться до меня. – Я… А-а! Я… Да хер вам!.. – Я зажал оказавшиеся в кармане ключи в кулаке и выставил их стержни почти у самых костяшек. – Хе… И псине на орехи выдам!..
– Венаду, ты слышал? Тебе достанутся его орешки! – хихикнул прыгун, начиная пританцовывать.
Монстр голодно заурчал.
– Что же с тобой, жопоед, сотворить? Смять, размять, душу отнять? – мечтательно поинтересовался прыгун. – Может… хе-хе-хе… надавить тебе на яйца и выдавить глаза, а? Короче, меньше псыка, больше вжика, петушок!
После этих слов прыгун отшвырнул яблоко и стремительно скакнул в мою сторону, легко преодолевая разделявшие нас метры. Я отступил и нанес прыгуну удар ключами. Коротко скрипнуло, и бледно-меловая щека прыгуна лопнула.