Хранитель вечности
Шрифт:
Фонокс разглядывал блестящие шарики на дне глубокой воронки и не мог поверить, что это были фландрейцы.
– Как они оказались здесь, Флонкси? И не говори мне, что они сами согласились на это.
Члены общества «Первородных» услышали их разговор и начали обступать их с Флонкси с разных сторон, предусмотрительно перекрыв путь к отступлению. Фонокс сразу же понял, что его оттуда не выпустят.
Флонкси лукаво посмотрел на него и стал сыпать слащавыми речами:
– Фонокс, тебе стоит немного расслабиться. Они не соглашались, ты прав. Но какое это имеет значение? Им не больно, не страшно, они спят и ждут своего часа. Кода они проснутся, то даже не поймут, сколько времени прошло на
– он устремил все восемь верхних щупалец на дно воронки, - И для чего древо создало это место? Подумай о том, что это место появилось в тот самый момент, когда наше число стало превышать количество доступного Лимбуса. Более того, оно продолжает расти, воронка расширяется вместе с древом на несколько сантиметров каждый день. Ты думаешь, что это простое совпадение?
– Должно быть какое-то другое объяснение…, - Фонокс не мог представить такого исхода, где Флонкси мог бы оказаться прав.
– Нет никаких других объяснений. Ты сам мне долгое время твердил, что самое простое объяснение всегда является самым верным. А теперь ты хочешь найти «другое объяснение», где и все и так очевидно? Ты меня расстраиваешь, честное слово. Тебе просто не хватает духу признать, что древо предвидело перенаселение и подготовило место, где лишние фландрейцы могли бы беззаботно спать, окруженные его толстой корой и мощными ветвями, терпеливо дожидаясь своего часа.
– Легко тебе говорить. Ты ведь не «лишний». Если бы тебе пришлось туда лечь и провести там тысячелетия, ты бы согласился? Только скажи честно! – вызывающе посмотрел на него Фонокс.
– Да, я бы согласился.
– Дай мне свое щупальце, - потянулся к нему Фонокс, - я проверю, говоришь ли ты правду.
Флонкси отошел от него на несколько шагов в сторону, не позволив взять себя за щупальце.
– Понятно, - заключил Фонокс, - Вижу, как ты «согласился» бы оказаться на их месте.
– Зря ты так, Фонокс. Мы могли бы править этим миром вместе, - он развел щупальца в сторону и нарисовал ими круг в воздухе, будто охватывая весь мир, - а так мне придется помочь тебе заснуть.
Фонокс дернулся в сторону прохода, но его сразу же схватили другие фландрейцы. Только тогда он обратил внимание на позолоченные обручи, надетые на их головы. Видимо, отличительная черта движения «первородных».
В следующую секунду мир перед его глазами совершил несколько переворотов. Щупальца. Где они? Изображение вращалось все сильнее, и он увидел, как его обезглавленное тело опускается на землю у края воронки. Продолжавшая все наблюдать голова его скатилась по краю на самое дно и, покачнувшись, легла на бок. Перед одним его глазом оказалась россыпь из его спящих собратьев. А другим глазом он все еще видел верхний край воронки, где стоял Флонкси и его приспешники.
– Порубите его тело на маленькие кусочки и сбросьте в яму к остальным, - приказал он им.
– Но, Первый, ведь тогда они соединятся вновь, и он возродится.
– Не возродится. Без Лимбуса из такого состояния возродится невозможно. Его части сольются в единое ядро и в таком состоянии останутся навечно.
Не в силах пошевелиться или заговорить, Фонокс смотрел, как его тело кромсали на мельчайшие кусочки и сбрасывали вниз. Будучи бессмертным, он не испытывал ни страха, ни боли, ни отвращения. Одно только сожаление о том, что так глупо позволил себя провести. Вскоре он не смог ничего разглядеть из-за собственных частей тела, застлавших обзор. Его голова, не получавшая энергии, больше не могла ни видеть, ни думать. Он потерял связь с реальностью и отключился.
Альбер увидел звездное
На экране происходило что-то невероятное. Сознание Фонокса мчалось на скоростях, многократно превосходящих скорость света через целые скопления и кластеры галактик, игнорируя все физические законы и, в частности, доплеровский эффект. Никакого красного смещения не происходило. Все галактики можно было рассмотреть так, словно скорость составляла какие-то несколько тысяч километров в час и не более. Спиралевидные, эллиптические, неправильные, карликовые или просто гигантские, они выстраивались в несколько ровных линий, которые позже сформировали один продолговатый тоннель, стенки которого состояли из одних только галактик и их скоплений. В конце концов, галактики сблизились друг с другом настолько, что расстояние между ними перестало существовать, все цвета смешались в один, и тоннель окрасился в белый цвет с одной маленькой черной точкой в самом его конце.
Неизвестно сколько он пробыл там. Но вот по стенкам тоннеля начали расползаться темные пятна. Они становились все больше, пока черный цвет вновь не стал доминирующим. Галактики, что вначале льнули друг к другу, подобно колоссам спелой пшеницы, начали отдаляться. Разрывы между ними становились все больше и больше, долгая беспроглядная тьма разделяла их на многие миллионы световых лет. В темноте они потухали одна за другой, пока, наконец, в ней не осталось ничего, за что мог бы зацепиться глаз. И тогда все обернулось вспять, процесс потек в обратном направлении. В темноте появлялись мельчайшие белые точки, что стали увеличиваться в размерах и формировать звезды, созвездия, галактики и их скопления, пока горячий их свет не вытеснил тьму. Галактики закручивались веерами, пока не отошли на задний план, и перед Фоноксом не появилась родная Фландрея и Акрукс, что освещал ее поверхность. Фонокс прошел сквозь перистые облака, прошил насквозь кору великого древа, незаметно проскочив между ее атомами, и ворвался в блестящее море из спящих.
Следующее, что он увидел, было лицо одной из фландреек. Ее левые щупальца поддерживали его под голову, а правые подавали Лимбус в чаше прямо к его рту. Он жадно пил, и тело его наполнялось силой.
– Сколько времени я проспал? – все, что он смог спросить.
– Восемь тысяч лет и четыре столетия.
– Что с Флонкси и остальными первородными? – слова с трудом выходили из его пересохшего горла.
– Тише, пока что просто пей. Все потом, все потом, - нежным голосом успокаивала его незнакомка.
Он громко глотал и видел, как вокруг него ото сна пробуждали других фландрейцев. Все они медленно восстанавливались и выглядели такими же обворованными, как и он сам. Их точно лишили Вселенского знания и отправили обратно в бренный мир материальных вещей.
Дальше воспоминания перепрыгивали с одного на другое обрывочно и беспорядочно.
– Фонокс не соврал, когда сказал, что в монтаже у него опыта не было.
В сопровождении двух первородных Фонокса привели к Флонкси. Тот обосновался на широкой площадке поверх одной из массивных ветвей, откуда мог править целым миром.
– Привет, Фонокс. Давно не виделись с тобой. Я успел даже по тебе соскучиться. Как поживаешь?
– Не нужно только этой фальши, ладно? Ты сам приказал бросить меня в яму к остальным и по твоей вине я провел там тысячи лет.
– О, не нужно так сердиться на меня. Это было уже очень давно. Я тогда был совершенно другим фландрейцем. Сейчас я бы не стал с тобой так поступать, - для Флонкси на самом деле прошли тысячелетия. Фонокс же помнил все случившееся так, как будто оно произошло сегодня.