Хранитель вселенной. Одобренный брак
Шрифт:
— Я думала, ты не отпустишь меня. И была зла, что ты приказал прекратить поиски, — прямо сказала Ки’Айли, глядя в холодный сиреневый блеск глаз Эл’Троуна. И твердо добавила: — Но я должна была прийти к тебе тогда, согласовать свои решения. Мой долг предсказывать будущее, исполнять твои приказания и хранить свою жизнь ради всех. Прошу прощения, Правитель. Больше такое не повторится.
— Иди, Ки’Айли. Лично мной ты прощена. Завтра, как обычно, жду тебя с прогнозом... — задумчиво произнес Правитель. Ему было жаль ее. Теперь долг скует ее сердце холодом, а вина придавит к земле. Но это то, что ему сейчас нужно, то, что нужно Древним и Вселенной.
***
А
Долг — все, что ей осталось. И вечное осознание неискупаемой вины. Тысячу раз до этого она находила себе оправдания. Что не видит своей смерти в странствиях, что исправно снабжала Древних прогнозами эти два года, и ничего не изменилось в этом плане... Но теперь не могла. Она фраза Эл’Троуна все расставила по местам.
От ее предсказаний зависит способность Древних защитить Вселенную. А она поставила Вселенную под удар из-за слабости, нежелания принять горе и нести свой крест. Из-за упрямства и злости на Эл’Троуна.
Ей нет прощения, такое не прощают. И все, что она может во искупление — нести свой крест и соблюдать свой долг. Без сердца, без надежды. Просто соблюдать. Долг, не согретый чем-то более личным, более живым, — жесткая категория, и сердце Ки’Айли омертвело в его холодной хватке.
Следующие десять лет она, как солдат, оставивший жалость к себе и надежды, исполняла его. Предсказания, прогнозы. И вечное одиночество среди близких людей.
Всегда — наедине с видениями, наедине с болью, наедине с виной, разъедающей душу, наедине с холодным осознанием своего места и долга.
***
После визита к Брайтону, Карина с Артуром вернулись к друзьям. День еще не закончился, и земляне надумали съездить на озеро Тэйр. Всем хотелось отрешиться от того, что произошло, расслабиться, смыть с себя тяжесть последних событий. Хотелось ощутить закатные лучи Арейа на коже и на время забыть о сложностях и трагедиях. Карина поехала с друзьями. И Артур, конечно, тоже...
Вообще-то он оказался прав. Разговор с Брайтоном, вовлечение в дела, помогли. Теперь у нее были силы дожить до ночи. Она разговаривала с друзьями, даже шутила, и даже искупалась в свете закатной звезды. Потому что надо было казаться живой.
Не так уж это сложно, жить дальше, когда жизнь закончилась. Все мы знаем, что от нас ждут, каких фраз, каких эмоций, какой реакции… Надо просто делать это. Шаг наружу от того, что у тебя внутри – и делать. Жизнь продолжается, она всегда продолжается. Даже если ты сам уже умер.
Иногда она ловила на себе оценивающие взгляды друзей. «Думают, насколько я пришла в себя, не собираюсь ли топиться… Нельзя их расстраивать». Да и какое право она имеет быть несчастной, валить свои проблемы на тех, кого любит, перед кем виновата… Смеяться над шутками, болтать на любые темы, не избегать упоминаний о Тайвани и даже… Не меняться в лице, если Духу снова придет в голову поговорить о произошедшем… И не думать. Чтобы дожить до ночи.
А потом они вернулись обратно, и можно было пойти спать. Она мечтала о том, чтобы лечь и отрубиться. А лучше всего не просыпаться вообще. Но это было невозможно. Корка мертвечины, сковывавшая боль, лопнула, струна, державшая ее, порвалась: слезы ударили, как только она вошла в свою комнату. Карина, рыдая, бросилась на кровать, и рыдала долго, часа
Потом она лежала в темноте и думала. Вернее, мысли сами проносились в усталом, обессиленном разуме. Мир рухнул в третий раз. Первый раз это произошло, когда погибла Земля. Тогда он рухнул бесповоротно, бескомпромиссно — и навсегда. Второй раз был легче. Рональд похитил их из Союза, она потеряла Артура и опору под ногами. И вот теперь в третий раз… Ей казалось, что это падение было даже более жестким, чем гибель родной планеты. Как бы чудовищно это ни звучало…
Впрочем, он и был чудовищем.
Все встало на свои места. Она полюбила чудовище. Карина устало усмехнулась про себя. В детстве из всех сказок она больше всего любила «Красавицу и чудовище». Ей нравилось, что героиня смогла за ужасной внешностью разглядеть добрую и чувствительную душу. В ее же жизни все было наоборот. Рональд Эль был прекрасен. В нем было прекрасно все — его внешность, его острый и тонкий, бесподобный ум. Все, кроме души. Чудовищной была его душа, потерявшая что-то важное — может быть, простую доброту, сострадание, совесть, милосердие… Что-то, что не дает уничтожить миллиарды живых существ ради какой-то расплывчатой, пусть даже и высокой цели.
Но как-то ей теперь не верилось в высокие цели… Тот, кто преследует такие цели, думает и о способах.. А подобный способ может выбрать лишь тот, кто играет. Со всеми, с Вселенной, и, может быть, — с самим собой. Играет с собой, чтобы развлечься, дать себе смысл жизни, оправдать свое почти бессмертное существование.
Он был чудовищем, а она полюбила его. Пошла на поводу у его очарования, повелась на красивые сказки о Хранителях, сошла с ума от головокружительно интересного общения с ним. А может быть, Артур прав, и она просто была загипнотизирована. Теперь Карина не знала, чему верить, что было правдой. Он ведь, оказывается, все время что-то скрывал. Был с ней каждый день, жил с ней, проникал в ее душу, ласкал ее тело, и скрывал, что уничтожил ее родную планету. И не только это! Постоянно что-то скрывал...
Это было чудовищно, ужасно, невыносимо. Она корчилась от боли, уже не в силах плакать. Сердце извивалось, словно его распинали на дыбе, у тела же сил уже не осталось, ведь подчас страдание обессиливает тело раньше, чем душу.
Они, земляне, были нужны ему в его игре. Зачем? Вероятно, из-за предсказания, и чтобы что-то провернуть с Брайтоном. Он, видимо, не врал, просто преподносил информацию в нужном свете… Он приручил их, переманил на свою сторону, очаровал, дал каждому то, что тот хотел. А ей, Карине, он дал все. Любовь, поддержку, работу ее мечты, самореализацию, живопись, другие миры, приключения и путешествия… И, как она думала, — понимание, взаимопроникновение… Зачем?
Загадкой оставалось только это. Его отношение к ней — оно не могло полностью быть ложью, такое не сыграешь. Такую умопомрачительную нежность, такое бережное, понимающее отношение… Их невозможно сыграть.
Или можно, если ты телепат и гипнотизер, и знаешь женщин лучше, чем они себя сами? Душа просила признать, что любовь была правдой. Но теперь Карина не знала, чему верить. Все в любой момент могло оказаться ложью. Она так никогда и не узнает, зачем она, девушка с Земли, понадобилась Тарро Рональду… Никогда. Хотя бы потому, что никогда его больше не увидит.