Хранитель
Шрифт:
— Уезжай. Обед ведь скоро? Не прощу себе, если ты его пропустишь.
Бобби стоял молча, и, снова ощущая в воздухе присутствие Сюзан, Лиз была уверена, что он тоже чувствует ее.
— Это очень плохо, — сказал он, задержав взгляд на торте.
— Ерунда, забудь. Ты же бросил меня, помнишь?
Он пристально посмотрел на Лиз, и она опустила глаза.
— И тебе, похоже, нравится.
— Что?..
— Ничего, просто этим ты не выделилась.
— Заткнись.
Бобби провел рукой по волосам, собираясь еще что-то сказать,
— Ты и вправду считаешь, что неприятности — это твое сугубо личное дело. Тебе кажется, что эти проблемы только у тебя?
— По-моему, я именно этим тебе и нравлюсь, разве нет?
Парень ничего не ответил, и она подступила ближе, чтобы пустота и уныние дома стали менее ощутимы.
— Помнишь, ты сказал, что любишь меня?
Ожидаемых реплик «да, и до сих пор люблю» или «да, конечно, помню» не последовало. Бобби лишь кивнул, словно жалея о содеянном.
— A-а… — только и смогла вымол вить Лиз. С этого момента он для нее снова превратился в Бобби Фулбрайта — влиятельную пустышку, едва знакомого ей мальчика, ездившего на «эксплорере» и хваставшегося работой отца.
В один миг стерт, уничтожен весь прошедший год. Ничего не осталось.
— Тебе лучше уйти, — сказала Лиз.
— Ты уверена? — Один из бессмысленных вопросов, задаваемых людьми из приличия.
— Да.
Он хотел поцеловать ее, но потом кивнул и вышел. Лиз смотрела в окно, как от дома отъехал грузовичок, в котором сейчас наверняка было очень тепло.
ГЛАВА 27
Эвакуация
Подача электроэнергии в Бедфорде прекратилась около восьми часов. Дэнни Уиллоу сидел в управлении, отвечая на бесконечные телефонные звонки. Поступило две жалобы на Сюзан Мэрли. Первая — от Андрэа Йоргенсон:
— Я видела ее в парке! Мне кажется, вы должны знать, только не рассказывайте маме, что я звонила. Она запрещает мне говорить об этом.
Второй звонок был анонимным, но Дэнни легко узнал голос Монти Хенрича:
— Эта трупиха ненормальная шла за Полом Мартином в парк! — орал он в трубку, видимо, думая, что Дэнни оглох после того, как Пол задел его горло.
Но это далеко не все: видели бешеную собаку, трусившую вниз по Мэйн-стрит, квартира Сюзан была перевернута вверх дном, а кто-то застал Тэда Мэрли, возившегося в саду с затопленными грядками.
Дэнни, хоть и был полностью уверен, что все это лишь плоды массовой истерики и пьяного бунта, все же послал Роджера Тиллотсона на кладбище проверить могилу Сюзан. Многие мечтали всласть поиздеваться над странной девушкой, поэтому не исключено, что какие-нибудь местные психи разрисовали надгробный камень или, еще хуже, выкопали тело.
Вскоре Роджер доложил по рации, что граффити нет, но Сюзан пропала. В пустую яму залилась вода и, пройдя дальше, раскурочила несколько соседних гробов.
— Что скажете? — спросил Роджер. — Видать, в округе появился какой-то ненормальный.
—
Из семидесяти девяти жителей Хельсион — Сома Тент и трейлер-парка двадцать восемь работали в свое время на «Клотт». Некоторые сами ушли, остальным только на этой неделе сообщили по телефону об увольнении.
Как и в любом стаде, здесь были свои «паршивые овцы». Те, кто не убирал за собакой или хлестал водку средь бела дня. Имелись и мечтатели вроде Кейт Сандерс. Каждое воскресенье она наряжалась, садилась на веранде и, как Персефона, ждала героя-незнакомца, прекрасного или не очень, который забрал бы ее. Были здесь и дружные семьи, вместе преломлявшие хлеб на скамеечках для пикника жарким летом, и дети, забавлявшиеся по ночам с фарами трейлеров.
Игра, в которой все они принимали участие, называлась «ожидание» — когда закроются пустые рестораны и негде будет работать. Кто знает, появится ли что-то новое, станут ли рассматривать их резюме. Они ждали, живя от рассвета до рассвета, не зная, придет ли новый день. Испытывали счастье и грусть. Правда, не всегда в одинаковой мере.
В среду в семь часов к ним пришел Дэнни Уиллоу, запыхавшись и с трудом выдавливая хриплую речь из поцарапанного горла. Он стучал в каждую дверь, снимая шляпу и принося извинения за беспокойство. Я не знаю, говорил шериф, сколько осталось до того, как земля разверзнется, дома начнут тонуть и всех поглотит оползень. В долине уже потоп, который разрушает кладбище.
Пока Дэнни обходил трейлеры, за ним наблюдал Томас Шульц. Он прожил в Бедфорде сорок шесть лет и, несмотря на самый «расцвет сил», в душе чувствовал себя дряхлым стариком. Словно долгие здешние зимы пустили корни внутри него и покрыли все толстым слоем льда. Выпивая вечером с друзьями «Рейнгольд», Томас размышлял над тем, как хорошо ему было бы где-нибудь в другом месте. Несмотря на привязанность к Бедфорду, к давно знакомым людям и двум верным сибирским хаски Джеку и Питу, он не был здесь по-настоящему счастлив, но считал, что жалеть уже слишком поздно. С другой стороны, Томас часто говорил себе, что судьба настроилась решительно против него.
Он никогда не мнил себя творческой личностью (как его сосед, сочинявший по ночам стихи), не знал, что такое настоящая любовь, и даже не интересовался этим вопросом. Зато после долгой работы на фабрике он имел возможность ездить на рыбалку по выходным, а осенью — охотиться. Сейчас, когда «Клотт» закрылась, он не утруждал себя рассылкой резюме или переездом в другой город. Может быть, здесь или в больнице Корпуса Кристи еще осталась какая-нибудь работа. Он никуда не торопился. Жизнь в Бедфорде текла очень медленно, особенно когда не к чему было стремиться.