Хранители крови
Шрифт:
— Думаешь… — Гарри помедлил, наблюдая, как книга щурит глазки под нежными прикосновениями и причмокивает ртом с обломками зубов. — Думаешь, мы ошиблись, и это был не Малфой?
— Ты о моей палочке?
— И о ней тоже.
— Я думаю, не ошиблись. Ты мог бы определить, для какого заклинания она использовалась в последний раз, но, боюсь, я не помню свое последнее волшебство.
— Ты пыталась заставить картины в холле левитировать! — оживился Гарри.
— А еще сращивала страницы книге, разжигала огонь, подогревала чай и вешала амулеты, — грустно улыбнулась
— Точно, — Гарри сник.
— Я думаю, кто-то взял мою палочку, потому что она была ему нужна. А потом вернул. Я не могла потерять ее. Ты мне веришь?
— Я… не знаю, — Гарри отвел взгляд. — Что-то странное происходит. Один из нас убит, мы заперты в поместье и не можем связаться с другими волшебниками, а они не могут нас найти. В темноте прячется что-то черное и зловещее. И эта история с ядом…
— Тебе страшно? — серьезно спросила Луна.
Гарри посмотрел на нее, затаив дыхание. Он мог рассказать ей о своих страхах? Девочке со съехавшей крышей и мечтательными глазами? О том, чего не говорил никому: ни Рону, ни Гермионе, ни Дамблдору? О том, что рассказал бы разве что Сириусу?
Или нет?
Гарри моргнул, и секундный порыв — это чувство невероятной близости, это желание обнажить душу — исчез, оставив после себя какое-то пристыженное, болезненное отчаяние.
— Страшно, — честно признался Гарри.
В конце концов, она не просила его выворачиваться наизнанку.
— Мне тоже, — Луна сосредоточенно кивнула. — Мы с папой собирались в Румынию на моих каникулах. Посмотреть летучих вампиров и вьюнолярву. Папа хотел посвятить им раздел в "Придире", хотя, скорее всего, найти их будет непросто.
— Это, наверное, опасно, — предположил Гарри.
— Вовсе нет! Летучие вампиры пьют магию, но если наблюдать за ними издалека, то ничего страшного не случится. Говорят, — Луна почему-то понизила голос до заговорщического шепота, — это они делают из волшебников сквибов. Высасывают магию до капли.
Гарри не знал, что на это ответить.
— А вьюнолярвы питаются сновидениями, — продолжила Луна так же тихо. — Присасываются к душе и каждую ночь тянут из человека его сны. Поэтому многим снятся ужасные вещи. Папа говорит, их очень много в Румынии, так же как и обычных вампиров. Но, — Луна вздохнула, — если мы не выберемся из поместья, я так никогда и не увижу ни одной вьюнолярвы.
— Мы выберемся, — пообещал Гарри, обрадовавшись возвращению разговора в привычное русло.
— Давай спать, — Луна встала и отвернулась, сдернув с кровати покрывало. Подняла одеяло, взбила подушку.
— Давай, — согласился Гарри.
Позже, когда они залезли в постель и погасили свет, оставив угли в камине слабо тлеть, Гарри лежал, уставившись в потолок и мысленно перебирая события дня. На душе почему-то было спокойно. Не волновали ни мертвое тело в холле, ни истерика Малфоя, ни яды, ни притаившееся во тьме чудовище. Гарри чувствовал себя защищенным. Расслабленным, умиротворенным. Обо всех невзгодах он подумает завтра, а пока… Балансируя на грани сна и яви, он вдруг вспомнил кое-что.
— Луни, — прошептал в темноту, с усилием шевеля губами. — Если я вдруг снова
Легкий шорох.
— Ничего. Я понимаю.
И провалился в сон.
Глава 6
— Гарри, Гарри, проснись…
Голова мечется по подушке, волосы слиплись от пота, глаза под веками дергаются, вращаются, а с губ срываются хриплые, отрывистые стоны.
… Он хватает протянутую ладонь, и та хрустит под его пальцами. Он чувствует движение сломанных косточек там, под опухшей, посиневшей от внутреннего кровоизлияния кожей. От неожиданности, от испуга разжимает пальцы — и человек падает назад, в распахнутую пасть огненного чудовища. Белые волосы обгорают мгновенно, мантия вспыхивает, а под ней сломанные ребра. "Их методы… гуманные методы…" — шепчет чей-то голос: "Я больше не хочу в ад".
— Гарри! — его настойчиво потрясли за плечо.
Он подскочил на постели, мокрый от испарины, хватая ртом тяжелый, раскаленный воздух, впиваясь ногтями в ладони и оставляя на коже полумесяцы порезов. Луна чуть отстранилась — пелена сна спала, и он разглядел очертания ее плеч сквозь темноту. В окно пробивался жуткий, какой-то кровавый свет оранжевого месяца, угли в камине почти потухли.
— Тебе нужно с этим что-то делать, — тихо заметила Луна, коснувшись его щеки, стирая остывающий пот кончиками пальцев. Гарри дернул головой, стремясь избавиться от боли в шее, и Луна уронила руку на колени.
— Отправить тебя в отдельную комнату, — выдохнул Гарри, запустив пальцы в спутанные волосы.
— Это не главное.
— Ты сама сказала, что с остальным ничего не поделаешь.
— Что тебе снится?
Гарри решил, что ослышался. Времени — он, сощурившись, скосил глаза на камин — немного за полночь: угли еще не успели окончательно угаснуть. Луна должна скрипеть зубами от досады и проклинать его с его кошмарами, а не выпытывать, отчего ему плохо спится!
— Малфой, — выдохнул Гарри и сам усмехнулся, до того нелепо это прозвучало. Малфой — его главный ночной кошмар, подумать только!
— Мы искали предпоследний крестраж в Выручай–комнате, и Малфой с Крэбом и Гойлом попытался меня схватить, чтобы выслужиться перед Волан-де–Мортом.
— Ты рассказывал.
— Правда?
— После финальной битвы.
— Я плохо помню, что было после финальной битвы. Но во сне Малфой погибает в огне. Я не могу поймать его руку, у него влажные пальцы, ладонь выскальзывает, и мы… я сам не успеваю вырваться из комнаты.
Гарри умолк. Облаченный в слова, сон уже не казался ему таким жутким.
— Тебе снится смерть, — призрачным голосом произнесла Луна.
— Да. Но ведь я вытащил его тогда?
— Я думаю, все дело в чувстве вины. Ты винишь себя в том, что не смог спасти друзей, и даже спасенные тобой жизни не компенсируют потерь. Тем более жизни врагов. Тебе кажется несправедливым, что остались живы те, кто, по–твоему, заслуживал смерти, а друзья умерли. Ты был бы не прочь обменять живых на мертвых, хотя признаться себе в этом тяжело. И ты злишься на себя за это желание…