Хранители. Часть 3 Сихиртя
Шрифт:
Как только Павел, Иван и Сергей вышли из катера, к ним подбежал Женя.
– Помогите дрова отнести. Только потоньше берите. Скорее!
В куче дров, которые вчера Костя с Дмитрием привезли, тонких веток почти не было, поэтому Павел достал из «Мячика» топор, бензопилу, быстро нарезал коротких чурок и их тут же порубили на части.
Пока Сергей и Павел разводили костёр, Женя и Иван, направив, по ненецкому обычаю жертвенного оленя мордой к солнцу, накинули ему на шею сделанную посередине длинной верёвки петлю и, растянув два конца в стороны, задушили его. Убрав верёвку, они принесли тушу ближе к костру и уложили на спину, воткнув рогами в землю.
Кульчин тем временем развязал лежавший на его нартах короб, достал из него две оленьи шкуры и расстелил их на земле. Развернув из старых тряпок вырезанные из дерева фигурки каких-то животных и птиц, он
Когда костёр разгорелся, Сергей, Павел и Иван сели на траву в стороне и стали ждать, что будет дальше.
Закончив приготовления, Кульчин снял пояс с висевшим на нём ножом и медвежьими клыками на цепочках, снял малицу и сложил всё на нарту. Поверх выцветшей старой энцефалитки через шею у него висела небольшая сумка, похожая на туцю – ненецкую женскую сумку, в которой хозяйки хранят предметы для рукоделия: иглы, бисер, высушенные жилы, кусочки меха и так далее. На голову шамана смотреть было жутковато. Лысая, почти чёрная, на тонкой высохшей шее, она была как-то несуразно вытянута, а вместо ушей чернели две дырки. Раздевшись, он взял лежавший на шкуре нож, быстрыми, точными движениями снял с боков оленя шкуру и выпотрошил тушу. Женя находился рядом с ним и немного помогал, придерживая то здесь, то там. Отрезав небольшой кусок мяса, шаман обмакнул его в скопившуюся внутри туши кровь, вытащил из висевшей на шее сумки что-то завёрнутое в тряпки и стал мазать это куском окровавленного мяса.
– Это он свою смерть кормит, – тихо сказал Иван. – Там деревянная кукла в одёжках. Пока ехали, каждый раз, когда садились есть, он сначала свою смерть кормил, потом сам ел. Говорит, пока он её кормит, живёт. Перестанет кормить, умрёт. Вернее, сам он толком не говорит, его Женька-то понимает, а я ни одного слова не разобрал. Вроде я тоже хант и по-ненецки хорошо знаю… А так Женька переводит, а дед только головой кивает.
Накормив смерть, Кульчин спрятал её обратно в сумку. Затем взял медную чашу, зачерпнул в неё крови, отрезал несколько кусочков мяса и бросил туда же. Издавая какие-то нечленораздельные, протяжные звуки, шаман вынул из чаши один кусок и бросил его в огонь, потом подошёл к каждому и дал по кусочку – Жене, Сергею, Павлу, Ивану. Сырая, ещё тёплая оленина с кровью для всех присутствующих была пищей привычной и даже деликатесом, поэтому никто от такого угощения не отказался. Даже Сергей, уже много лет не употреблявший крови, сделал сейчас исключение. Оставшуюся в чаше кровь шаман выпил сам и поставил пустую посудину на шкуру. Вынув из короба позвякивающий металлическими подвесками халат, окованную медными полосками шапку, короткие сапоги с железными, ручной ковки нашивками, небольшой бубен и колотушку, шаман облачился в костюм. Что-то приговаривая, он стал подносить бубен к огню и делать им пассы. Так продолжалось с минуту. Потом он резко поднялся и громко ударил колотушкой по натянутой коже. Раз, два, три… Глухой, низкий звук понёсся над тундрой. Ударяя всё чаще и чаще, шаман начал быстро двигаться вокруг костра. Он то наклонялся к огню, как будто говорил ему что-то, чего не должны слышать остальные, то отходил подальше в сторону и, двигая расставленными в сторону локтями, изображал какую-то птицу. Глядя в небо и подняв над головой бубен, он обращался к небесам, а потом садился на землю и, низко склонившись, что-то нашёптывал духам земли. Всё это повторялось снова и снова. Удары бубна становились всё чаще и громче. Несколько раз он останавливался, зачерпывал чашей немного крови, выливал её в костёр и взмахами бубна направлял дым на стоящие на шкуре фигурки. Дым от костра то поднимался вверх ровным столбом, то закручивался причудливыми спиралями, то исчезал вовсе. Зрелище было завораживающее и пугающее.
Сергей за свою жизнь видел шаманские обряды на Таймыре, Чукотке, Алтае, в Бурятии, но этот был другой, особенный. Если всё, что он видел раньше, больше напоминало театрализованное представление, то здесь необычайно остро чувствовалось что-то по-настоящему древнее, сильное, сакральное. Вокруг всё было перенасыщено незнакомой, мощной энергетикой. Заботы и переживания на какое-то время ушли куда-то на задний план, и было головокружительное чувство, что тебя как будто несёт куда-то сильное, быстрое течение, а ты не в силах этому сопротивляться и просто беспомощно ждёшь, чем это всё закончится.
Наконец Кульчин положил колотушку и бубен на шкуру,
Пролежав неподвижно минуть десять, шаман шевельнулся и стал медленно приподниматься. Помощник тут же подошёл, помог ему сесть и стал внимательно смотреть на лицо учителя. Немного помолчав, старик стал что-то говорить. Остальные присутствующие замерли в ожидании. Несколько раз Женя кивал, что-то говорил старику на ухо и снова слушал. Разговор их продолжался минут пять. Затем Женя взял нож, отделил от туши оленя голову, подойдя к деревьям, выбрал стоявшую неподалёку лиственницу и водрузил её между двух толстых веток. Взяв на обратном пути из нарт Кульчина какой-то предмет и небольшую фляжку, он подал фляжку шаману и подошёл к остальным.
– Друзья ваши живы, – сразу сказал он, глядя на встревоженные лица.
Все трое облегчённо вздохнули.
– Ты, Иван, и ты, Павел, сейчас же берёте дедушкину упряжку и едете в сторону Худобинской протоки…
– А я? – тут же перебил его Сергей.
– Ты останешься здесь. Только они двое должны ехать. Дедушка так сказал. Слушайте внимательно, запоминайте. Отсюда сейчас по следу поедете в сторону Худобинской протоки. Когда начнутся заросли кустарника, сразу сверните вправо и поезжайте вдоль них, пока не увидите на краю три больших ели в ряд. Оставьте нарты там и идите пешком дальше до длинного узкого озера. В конце этого озера в лесу спрятан катер, как ваш. Там ваши люди и ещё два человека. Вашим друзьям грозит смерть, но пока они живы. Дедушка попросил ветер дуть сильнее, и на большой воде будет шторм. Плохие люди не смогут уехать. Дедушка сказал, что, если ваши друзья умрут, всем людям беда большая будет. И хантам, и ненцам, и русским – всем плохо будет. Так дедушка сказал. И ещё. Возьмите вот это, – он протянул Ивану и Павлу два черных камня, каждый размером с перепелиное яйцо. – Людям, что забрали ваших друзей, помогают их духи. Но они не из наших мест. Чтобы их обмануть, возьмите это и держите всегда при себе. Смотрите не потеряйте, иначе будет худо. Сейчас я дам вам ещё оленя, и скорее езжайте.
– Так, может, я следом за ними на подушке? – спросил Сергей.
Женя покачал головой.
– Нет, ты должен остаться с нами. Мы будем ждать их возвращения.
Через десять минут, захватив с собой бинокль, спутниковый телефон и оружие, Иван и Павел уехали.
Сергей стоял мрачнее тучи, молился и всё крестил быстро уходящую вдаль упряжку. Иван, закинув за спину его двустволку, сноровисто орудовал хореем, Павел сидел позади.
Глава 4 Эликсир Богов
Сознание вернулось вместе с болью. От резкого, ударившего в нос запаха Костя дёрнул головой и открыл глаза. Болело всё. Тупую, ноющую головную боль перебивала резь в кистях рук, а её короткими, острыми приступами сменяли острые спазмы в области груди и живота.
– Просыпайтесь, Константин Владимирович, – проговорила черноволосая голова со светло-серыми глазами и аккуратной бородкой. – Как ваше самочувствие?
Туман перед глазами постепенно рассеивался. Костя увидел сидящего перед ним на корточках мужчину, но, когда немного повернул голову и глянул по сторонам, едва не закричал от боли и досады. Он сидел абсолютно голый на лавке в каюте какого-то грузового катера, а его руки и ноги были крепко привязаны к скобам, вмонтированным в потолок и пол. Через такие скобы обычно продевают верёвки, когда закрепляют на борту груз. На лавке напротив, ближе к кормовой части, точно в таком же виде сидел Дмитрий. Он был без сознания, но дышал ровно, спокойно. Рядом с ним лежал их скрученный «Азимут» и мотор. Там же лежали их удочки и оружие. Повернув голову правее, Костя увидел сидящего рядом с собой второго незнакомого мужчину – веснушчатого, рыжеволосого и рыжебородого. Оба незнакомца были приблизительно одного возраста, оба были одеты в зелёные энцефалитки без каких-либо эмблем.
– Как ваше самочувствие? – повторил вопрос черноволосый, убирая в сторону комок ваты, с помощью которой, судя по всему, его приводили в чувство. В воздухе сильно пахло нашатырём.
– Вы кто такие? Что с моим другом? – спросил Костя осипшим голосом и почувствовал, что во рту у него всё пересохло, а язык словно одеревенел.
Черноволосый взял стоявшую на полу бутылку воды, открутил крышку и поднёс горлышко к его рту. Глотая тёплую воду и делая вид, что всё ещё приходит в чувство, Костя пытался сообразить, как себя вести.