Хранители. Посвящаемая
Шрифт:
Еле пересиливая себя, Сандра взглянула на свою руку, от которой женщина уже убрала злосчастный шприц.
Сначала на коже появилась сама галочка, постепенно набирая цвет.
Потом её пересекла линия, слева направо.
Девушка завороженно наблюдала за этим зрелищем. Наблюдала за тем, как на её руке навсегда появляется метка Хранителей. Её заклеймили, и теперь обратного хода не было.
Метка была чёрная-пречёрная, как смоль. Как чёрная дыра. Как бесконечность, которую в себе эта дыра являет. Наше существование
Сандра посмотрела на Аманду самым пронзительным взглядом, который только мог быть, но даже он не смог пронзить эту словно каменную женщину. Она слегка улыбнулась и сказала:
— Добро пожаловать, Посвящаемая.
Глава 4. «Откровения»
Девять лет назад.
Девочка ловко взбежала по лестнице и, подойдя ко входной двери, нажала на кнопку звонка. Потопталась на месте, сгорая от нетерпения. Ну почему надо так долго ждать? В конце концов, дверь открыл отец её друга. А она даже не успела поздороваться.
— Проходи, — сухо сказал он. И будто бы недоверчиво. Недоверие это действительно было, и к ней, и к сыну. Конечно, его работа ему казалась гораздо важнее.
Она быстро по привычке вытерла ноги об коврик и прошла в коридор. Вторая дверь слева — такая знакомая, словно ждущая её. Она нажала на дверную ручку и…
— Привет! — радостно воскликнула она и закрыла за собой дверь. Мальчик оторвался от журнала.
— Ну наконец-то, — наиграно вздохнув, сказал он и похлопал ладошкой по месту на кровати рядом с собой. Девочка плюхнулась на кровать и, поудобнее усевшись, взяла у него комикс.
— И о чём он? — спросила она.
— Как обычно, о супергероях, — ответил он. Она критически осмотрела обложку и вернула журнал другу.
— Никакого разнообразия, — сказала девочка.
— Ну а о чём ты ещё предлагаешь мне читать?
Она задумалась.
— Например… например… — Вопрос поставил её в тупик. — О, о Микки Маусе!
Мальчик захохотал, и девочка тоже залилась смехом. Почему-то им казалось, что про Микки Мауса читают и смотрят лет в пять, а не в восемь, и уж тем более не в девять.
— На худой вариант Скуби-Ду, — успокоившись, предложила она.
— А вот это более-менее приемлемо.
По телевизору тем временем шли какие-то дурацкие мультфильмы.
— Шахматы или шашки? — внезапно спросил мальчишка, нажимая на кнопку выключения бесполезного ящика.
Ответ был очевиден. Он достал доску, быстро расставил фигуры. В их глазах загорелся тот огонёк, который рождается у людей вместе с жаждой игры.
Каждая фигура здесь являла собою отдельную, неповторимую личность. Пешки-защитники, которые готовы были пожертвовать собой ради товарищей по бою. Решительный конь, который просчитывал все свои действия наперёд. Это были не просто фигуры. Не просто игра.
Это даже лучше солдатиков, считал мальчик. Управляя солдатами, то есть фигурами, управляешь армией, при этом продумывая
Время ни на секунду не замедляло свой сумасшедший бег. Оно мчалось наперегонки с незримым соперником, мчалось с одной лишь целью — выиграть.
— Шах и мат! — довольно воскликнул мальчик, вырывая девочку из раздумий. Она удивлённо взглянула на доску и устало смахнула фигуры с доски, позволив им застучать по полу.
— Почему ты всё время выигрываешь? — в очередной раз спросила она. Этот вопрос она задавала в каждый свой визит.
Он лишь ухмыльнулся.
— Что, хоть раз мог бы и подыграть?
Она пожала плечами.
— Ну, хотя бы и так.
Мальчик присвистнул и подошёл к шкафу. Он вытащил какую-то фотографию из среднего ящика и аккуратно стряхнул с неё пыль. Девочка тихонько подошла к нему и встала, уткнувшись подбородком в его плечо.
— Кто это? — заинтересованно спросила она, взглянув на снимок.
— Человек, которому я обязан своим умением играть в шахматы, — гордо ответил ей друг.
— Учитель?
— Мне не нужен учитель. У меня это в крови.
Она удивлённо вскинула бровь. Звучало это с таким пафосом, что нельзя было не удивиться. Она впервые слышала о том, чтобы кто-то не учился игре в шахматы, а умел играть в неё с рождения. Такое, по её мнению, могло случиться только в сказке.
— Тогда кто же это? Родственник?
Он немного помолчал, а затем ответил:
— Это мой дедушка.
— Не знала, что у тебя есть дедушка.
Знала, конечно. Так или иначе, но быть он у него должен был.
— Он очень хорошо играл, — добавил друг.
Она улыбнулась.
— Тебя тоже обыгрывал?
Мальчик повернулся к ней и покачал головой.
— Я никогда его не видел. Он умер, когда мне было два года.
Девочка неловко вздрогнула и положила ему руку на плечо.
— Оу. Прости, я не знала…
— Ничего.
Он задумался. В этом “ничего” одновременно слилось множество чувств. Боль, одиночество, скорбь по человеку, которого никогда не видел, а если и видел, то никогда не говорил с ним. О нём не осталось никаких воспоминаний. Не каждому они знакомы, эти чувства, не каждый их испытывал. Но и не каждому они чужды.
— Он не заслужил такой смерти, — горько прошептал он. Она отстранилась.
— Его что… его убили? — испуганным шёпотом спросила она, надеясь, что она не угадала. — Как?
Её детское сознание ещё не пустило в гости войны, убийства в реальной жизни. Для неё всё это ещё существовало лишь в сказках. И в этих сказках всё всегда заканчивалось хорошо. Добро побеждало зло.