Хранящая сердце

Линдсей Джоанна

Шанель обернулась к Фалону и увидела, что он протягивает ей ее одежду. Она выхватила платье у него из рук, радуясь, что оно сделано по кистранской моде, так что надеть его можно так же быстро, как и снять.

Однако возникшее подозрение не проходило.

— Ты наказывал меня, воин? — спросила Шанель, прикрыв свою наготу.

— Когда приходит время для наказаний, у тебя не должно быть сомнений, что тебя наказали.

Шанель изумленно уставилась на него, не зная, что и подумать. Злость заставила

ее забыть об осторожности.

— А почему ты думаешь, что я приму твое наказание, каким бы оно ни было? Я ничем его не заслужила. Фалон приподнял брови.

— Разве отец разрешил тебе покинуть Ша-Каан?

— Мне разрешила мама, — с торжеством ответила Шанель.

— О чем она теперь, скорее всего, сожалеет.

Шанель побледнела. В самом деле, как она не подумала, что на Тедру обрушится все неудовольствие Чаллена? Ее мать это прекрасно знала и даже отправила с ней Марту, тем самым не скрывая от Чаллена, что помогла дочери бежать.

— Мне кажется, я начинаю ненавидеть тебя,

Фалон Ван Иер, — зло проговорила Шанель.

— Тебе стоит знать, что я не собираюсь терпеть эту твою привычку говорить неправду, — нахмурившись, сказал Фалон.

— Это правда! — воскликнула она. — Мне не просто кажется, я совершенно в этом уверена. А тебе следует знать, что все свои привычки я сохраню и мне плевать, нравятся они тебе или нет.

Шанель собрала в кулак всю свою волю, когда Фалон приблизился к ней. Она даже не вздрогнула, когда он поднес руку к ее лицу. Правда, он всего лишь приподнял ее подбородок так, чтобы Шанель не могла избежать его взгляда. А взгляд Фалона вовсе не был гневным, его глаза смотрели на нее скорее задумчиво.

— Любопытно видеть, как проявляется твое разочарование.

— Это ярость, а не разочарование, — горячо возразила она. — Здесь есть разница.

— Ты расстроена, — настаивал Фалон, — потому что я не сделал того, чего тебе так хотелось.

— Не льсти себе! — фыркнула она. — Это почти ничего не значило и уже забыто.

— Опять ты говоришь неправду. Доказать тебе это.

— Нет! — едва не крикнула она и попыталась отступить назад, но Фалон крепко держал ее.

— Выслушай меня, керима. Я не смог бы этого доказать, не взяв тебя прямо сейчас. Мое желание еще больше твоего. Я до боли хочу тебя. Но знать, что ты хочешь меня, — это стоит любой боли. Я не мог удержаться от того, чтобы не потрогать тебя. Я должен был удостовериться, что ты здесь и ты моя. Не упрекай меня в этом и в том небольшом неудобстве, что причинил тебе. Мне легче не дышать, чем не трогать тебя.

Ну зачем он говорит такие вещи?! Его признания вызывают в ней такие сладостные чувства! И вдруг Шанель как молнией поразило: да он же контролирует свою страсть и даже гораздо лучше, чем она сама!

Как же он посмел устранить одно из главных

препятствий? Как она теперь сможет выполнить свое решение, если он и впредь будет так вести себя? Однако остальные препятствия все еще сохраняются, тщетно убеждала себя Шанель. Она все равно не сможет быть счастлива с таким деспотичным человеком. Он собирается изменить ее, он уже говорил об этом. И всякий раз когда она сделает хоть что-нибудь не так, ее ждет боль и унижение. Она никогда не смирится с этим. И он все-таки еще не доказал, что не утратит над собой контроль в критический момент, а только показал, что справляется с собой лучше, чем раньше.

Такими рассуждениями распаляя себя, ей удалось подавить приятное чувство, охватившее ее от его признания. Взамен пришел гнев. Шанель оттолкнула его руку и отодвинулась от него.

— Я не испытываю ничего, кроме досады оттого, что ты нашел меня. И с этим не удастся ничего поделать, если ты не исчезнешь так же, как появился — без меня.

Фалон издал звук, явно означавший раздражение.

— Я избавлю тебя от необходимости говорить неправду, женщина. Я тебе это обещаю. Но у нас есть более неотложные дела.

— Отсрочка приговора? — сухо поинтересовалась Шанель. — Какое счастье!

— Шанель… — начал было Фалон. В его голосе явно звучало предостережение.

Однако она опередила его, не дав произнести еще одно обещание, которое не могло ей понравиться.

— Если к неотложным делам относится проблема, как выбраться отсюда, то я должна тебе сказать, что дверь заперта. Так что тебе придется просить помощи у того предателя, который транспортировал тебя сюда. Брок! Если ты меня слышишь, а я знаю, что ты должен слышать, то обещаю, что больше никогда не стану с тобой разговаривать. Надеюсь, что и Марта тоже.

— Ты злишься на компьютер своего отца? — с некоторым удивлением спросил Фалон.

— Злюсь на любое создание мужского пола. Но не обольщайся, я буду срывать зло только на тебе. Фалон внезапно рассмеялся.

— Я рад этому. Было бы довольно утомительно драться с каждым мужчиной, которого ты оскорбишь.

— А что будет, если я оскорблю тебя?

— Об этом ты узнаешь первой. «Посмотрим, проклятое ничтожество», — подумала Шанель, но вслух этого не произнесла.

Шанель довольно скоро поняла, что у Фалона нет намерения просить Брока о помощи, иначе он не стал бы так тщательно осматривать запертую дверь.

— Транспортироваться будет быстрее, — наконец сказала Шанель.

— Транспортировка подождет до тех пор, пока в ней не будет особой необходимости, — не оборачиваясь, ответил Фалон.

То, что огромный, бесстрашный воин питает отвращение к нуль-транспортировке, в другой обстановке могло бы быть забавным. Шанель подошла вплотную к Фалону.