Хранящая сердце
Шрифт:
Фалон внезапно усмехнулся.
— Не могу решить, нравится ли мне твое желание отомстить.
— И очень плохо! — возразила Шанель. — Знаешь, Фалон, — вдруг заговорила она, глядя на него с любопытством, — если бы ты согласился, я могла бы избавить тебя от качеств, которые мне в тебе не нравятся. Для этого мне следовало бы забрать с собой один из этих жезлов. Но сдается мне, что ты не желаешь расставаться с ними, поэтому я и не хочу возвращаться домой вместе с тобой.
— Ты примешь меня таким, какой я есть, женщина, — резко сказал Фалон.
—
Фалон схватил ее и сильно встряхнул.
— Ты примешь меня! — почти выкрикнул он.
— И не надейся на это! — Шанель упрямо вздернула подбородок.
Лицо Фалона потемнело. Она поняла, что наконец действительно разозлила его, и ее настроение его уже не волнует. В ожидании худшего Шанель закрыла глаза, не собираясь отступать. Сейчас она узнает, что бывает, когда бахаранцы теряют самообладание.
В этой напряженной тишине послышался звук открываемой двери, а затем Шанель услышала голос, которому не могла не обрадоваться.
— Мы не помешали?
— Нет! — с облегчением выдохнула Шанель.
Она с радостью взглянула на своего брата, а затем на Фалона, выглядевшего очень довольным. Шанель вспыхнула, поняв, что в действительности Фалон и не терял самообладания, а только хотел внушить ей мысль об этом, чтобы взять на испуг. И хотя перед нависшей угрозой она не отступила и не изменила свой тон, все же он мог подумать, что ее можно запугать.
Шанель совершенно забыла о том, что в комнате ее брат и все остальные. Ее сознание полностью сконцентрировалось на одном, и она уже не думала о том, что делает. Одной ногой она зацепила Фалона под коленом и одновременно толкнула кулаком в грудь, отчего тот потерял равновесие. Все получилось очень удачно, вернее, так могло бы получиться, если бы Фалон отпустил ее руки. В результате он упал навзничь, а Шанель оказалась на нем сверху. Ситуация выглядела настолько смешной, что Фалон расхохотался, хотя мог бы и разозлиться.
Шанель вскочила на ноги и свирепо посмотрела на него.
— В следующий раз я тебя разозлю, проклятое ничтожество! Нечего меня испытывать. Ты хотел знать мою реакцию — вот она!
— Действительно, — согласился он, смеясь. — Я не сомневаюсь в твоем характере, керима, так же, как ты сомневаешься в моем.
— А пошел ты!…
— Шани! — резко одернул ее Далден, побледнев Теперь она осознала, что совершила что-то из ряда вон выходящее. Она не смела этого делать ни при каких обстоятельствах. Шанель съежилась от страха, когда поняла, что не только Далден был свидетелем оскорбления воина, но и родственник Фалона, как и Донилла, которая, казалось, не верила своим глазам.
«Может, стоит попытаться объяснить брату все происшедшее», — подумала она.
— Меня спровоцировали… — пролепетала Шанель.
— Это не оправдание… — прервал ее Далден.
— Оставь ее, — вмешался Фалон, встав позади Шанель и прижимая ее к себе жестом собственника. — Теперь наказывать ее — моя забота. Но сейчас
— Но она прекрасно понимает, что ведет себя неуважительно, — сказал Далден.
— Не напоминай ей о ваших порядках, мой друг. У женщин Ба-Хар-ана больше свободы, а она теперь бахаранка.
Шанель едва не возразила, что это еще не так, но было бы глупо напоминать Фалону о том, что он забыл сделать. А интригующее замечание Фалона разожгло ее любопытство.
— О какой свободе мы сейчас говорим? — спросила она.
— Думаю, на этот восход твой лимит исчерпан, — с усмешкой ответил Фалон. — Иди поприветствуй подобающим образом своего брата и извинись за то, что опозорила его своим поведением.
От удивления Шанель раскрыла рот.
— Но ты только что сказал, что мне можно…
— Тебе прекрасно известно, что он считает иначе.
Шанель действительно это знала, но ее гордость была уязвлена тем, что Фалон напомнил ей об этом. Она едва не взорвалась, когда он, положив свою руку ниже спины, слегка подтолкнул ее к брату. Шанель обернулась и бросила на Фалона самый уничтожающий взгляд, какой только могла изобразить, но он лишь рассмеялся.
Шанель прошептала Далдену свои извинения. Они были вполне искренними, так как она понимала, что он действительно недоволен ею. И хотя Далден был наполовину кистранцем, он до мозга костей оставался воином Кап-ис-Тра и в некоторых отношениях был столь же непреклонным, как и все они. Например, он был твердо убежден, что все женщины обязаны оказывать воинам должное уважение. Если бы женщина довела своего воина до потери самообладания, ей бы грозило серьезное наказание.
Как она могла забыть это, начав дразнить Фалона, называя его ничтожеством и даже толкнула его? То, что она сама потеряла самообладание, — это не оправдание. Далден прав. И в то же время если бы этого не случилось, она многого бы не узнала. Свобода самовыражения? Вроде такая идея неприемлема для воинов. Но если это так, то это довольно забавно. Может, она что-то не поняла? Шанель решила расспросить об этом брата.
— Фалон просил, чтобы я не говорил тебе. Он хочет, чтобы ты сама расспросила его обо всем, как и подобает подруге жизни. Это позволит вам лучше узнать друг друга.
— Он еще не мой друг жизни, Далден, — возразила она.
— Но ты ведь знаешь, что фактически это так.
Пока Шанель находилась в одной комнате с Фалоном, это было верно. Ему нужно только сказать несколько слов, причем даже без свидетелей. Поэтому для нее сейчас проблема номер один — как выйти из поля зрения этого воина. К несчастью, об этом можно было только мечтать.
Шанель удалось с глазу на глаз переговорить с Дониллой, пока один из родственников Фалона шутил по поводу того, какие «грандиозные» препятствия пришлось тому преодолеть — двое маленьких мужчин до сих пор лежали в соседней комнате без сознания.