Хребет Индиго
Шрифт:
Может быть, было что-то еще.
— Лили с кем-то встречалась? — спросил я.
— Нет, насколько я знаю. Когда я видел ее в баре, она обычно была с другими девушками.
Вероятно, с теми же девушками, которых Уинн назвала Джону в «Большом Сэме». Местные девушки. И, зная Матео, он бы не стал обращать на них особого внимания.
Мой младший брат брал пример с меня в этом отношении. Его не интересовали отношения, и туристки не стали бы приставать к нему с расспросами.
Это был совет, который я ему дал.
Совет,
— Слышал, ты переспал с внучкой Кови. Уинслоу. — Матео усмехнулся. — На прошлой неделе я получил штраф за превышение скорости. Как думаешь, ты сможешь уговорить ее решить этот вопрос для меня?
Идея о том, что мы с Уинн сможем сохранить наши отношения в тайне, распалась, как мокрая туалетная бумага.
— Это не то, что ты думаешь.
— Секс-приятели?
Этот термин меня раздражал, и мои руки крепче сжали руль. Это был правильный термин, но он был похож на гвозди, скребущие по меловой доске в моем ухе.
— Где ты об этом услышал?
— Вчера вечером столкнулся с Эмили Нельсен в «Старой мельнице». Она спросила, где ты. Я сказал ей, что ты, вероятно, дома, а потом она сделала какой-то комментарий о том, что ты также можешь быть у Уинслоу Ковингтон.
— Проклятая Эмили. — Я покачал головой.
Именно из-за нее я избегал дома Уинслоу последние два дня. Очевидно, это было бессмысленно.
В среду я зашел в «Кофе у Иденов», чтобы взять один из сэндвичей Лайлы на обед. Она разговаривала с Эмили, проявляя дружелюбие. Лайла всегда была милой. Может быть, потому что она была умнее меня. Она держала своих друзей близко, а врагов — в складках своего зеленого фартука.
Эмили никогда не была груба с Лайлой, и они закончили школу одновременно. Какое-то время я думал, что они могли бы быть друзьями, но не придавал этому значения. Потом я облажался и трахнул Эмили однажды ночью год назад, и с тех пор она только и делала, что крутилась вокруг Лайлы.
Моя сестра была умна. Она знала, почему Эмили целует ее в задницу.
Я совершил ошибку, сев за их столик, чтобы поговорить с сестрой. Это было… информативно. Эмили не только сплетничала о каждом человеке в кафе, но и сказала, что видела мой пикап у дома Уинслоу три ночи подряд.
Я знал лучше. Черт возьми, я знал лучше. Как я мог быть настолько глуп, чтобы забыть, что Эмили живет в том районе? Конечно, она узнала бы мой пикап. Последнее, что мне было нужно, это чтобы по Куинси поползли слухи. Это было последнее, что нужно было и Уинн.
Поэтому я держался подальше.
Это было самое разумное решение. Для нас обоих.
Уинн и так сражалась в данный момент. На станции. С обществом — не благодаря статье Эмили. Ей не нужно было вести войну еще и со сплетниками.
— Она хороший полицейский, — сказал я Матео. — Я думаю, она была правильным выбором.
Не смотря на то дерьмо, которым я осыпал Уинн из-за того, что она была аутсайдером, она подходила сюда как никто другой.
Этот засранец мог идти в жопу. У него всю жизнь были проблемы с моей семьей без всякой причины. Он покупал латте в кофейне Лайлы, флиртовал с ней, пока ей не становилось неловко, а потом оставлял дерьмовый отзыв на «Yelp»[11]. Он заходил в ресторан Нокса в «Элоизе» и говорил всем, кто слушал, что еда там посредственная.
Он говорил обо всех нас за спиной — мне и папе в лицо. По крайней мере, он перестал притворяться, когда мы сталкивались друг с другом в городе. В последний раз, когда он пытался пожать мне руку, я дал ему понять, что от этого сукиного сына мне никакого проку.
Дружба Фрэнка с Кови была единственной черной меткой против нашего многолетнего мэра. Я так и не понял, как они стали такими хорошими друзьями. Соседи, наверное. Надеюсь, Уинн не слушала яд Фрэнка.
Мы с Матео подошли к краю канавы вдоль дороги. На угловом столбе болтался обрывок проволоки. Я припарковал пикап, взял с сиденья пару кожаных перчаток и натянул кепку, чтобы она закрывала лицо. Затем мы с братом принялись за работу по ремонту колючей проволоки.
Прошло два часа, и мы прошли половину пути.
— Еще хлам. — Матео поднял колпак, лежащий на высокой траве.
— Просто брось его в кузов пикапа. Клянусь, предыдущие владельцы этого места разобрали целый автосалон и оставили куски разбросанными здесь, только чтобы раздражать меня.
Я собирал ржавые обломки и старые детали с тех пор, как купил этот участок. Нам потребовался месяц регулярных поездок в Миссулу, чтобы вывезти все старые машины, которые они оставили разбросанными вокруг сарая.
— Ненавижу ставить ограждения, — пробормотал Матео, беря в руки плоскогубцы для железа.
Я усмехнулся.
— Это часть ранчо.
— Это часть тебя.
Это ранчо было всем, о чем я когда-либо мечтал. С самого детства я знал, что буду жить и умру на этом месте. Мое сердце принадлежало этой земле. Моя душа была привязана к земле. День честной работы давал мне покой.
Я считал себя счастливчиком, что счастье приходит легче всего, когда мои сапоги стоят в грязи. Это была не работа. Это была страсть. Это была моя свобода.
Мои братья и сестры любили ранчо, но это не было их мечтой.
— Есть мысли о том, чем ты хочешь заниматься? — спросил я Матео. Будучи на девять лет старше, я часто чувствовал себя скорее дядей, чем старшим братом. Он приходил ко мне за советом, как это было с Бриггсом.
— Нет. — Он застонал, обжимая зажим, чтобы прикрепить новую проволоку к стальному столбу ограды. — Я не знаю. Только не это.
— На ранчо есть и другие дела, кроме ограждения.
— Это всегда было твоим.