Хребет Индиго

Девни Перри

Потом наступила тишина. Сладкая тишина, когда я рухнула на землю, устремив свой взгляд на кружащиеся звезды.

— Уинн, — голос Гриффина звучал все громче и громче, а потом он оказался рядом, подхватив меня на руки.

— Ты нашел меня, — прошептала я.

Он сдвинулся, копаясь в джинсах в поисках перочинного ножа. Один щелчок — и завязки на моих запястьях исчезли.

Я попыталась поднять руку, чтобы коснуться его щеки, но у меня не было сил.

— Уинн. Малышка. Вставай. Нам нужно отвезти

тебя в больницу.

Я прижалась к нему, когда его рука обхватила мои плечи.

— О, черт, — его рука прижалась к ранам на моем животе. — Хорошо, я понесу тебя.

Он сделал движение, чтобы встать, и боль, пронзившая мое тело, вызвала еще один крик.

— Черт. Это будет больно. Ты должна выдержать это ради меня, хорошо? — он посмотрел вверх по тропе. — Бриггс!

— Иду!

— Быстрее!

Бриггс мог спешить. Гриффин мог бежать. Но я бы не успела. Он мог бы спустить меня с этой горы и отвезти в город, но Рейн победила.

Нужно было сказать слова. Извинения. Обещания, которые нужно было попросить его выполнить. Но, в конце концов, у меня не было времени.

— Я люблю тебя.

— Нет, Уинн. Не говори этого, — он потряс меня, когда вставал. Его сапоги начали стучать по тропе. — Не спи.

— Скажи это мне. Только один раз, чтобы я услышала.

— Нет.

— Гриффин, — мой голос треснул. — Пожалуйста.

Он не медлил.

— Я люблю тебя. Черт, но я люблю тебя.

— Спасибо.

Потом я выпустила еще один вдох.

И звезды исчезли.

23. ГРИФФИН

— Просыпайся, малышка, — мои губы прикоснулись к ее костяшкам. — Почему она не просыпается?

— Она потеряла много крови, — сказала Талия.

— Я не могу её потерять, — я сжал руку Уинн. — Я не могу...

Комок в горле, который стоял там уже три дня, словно петля на шее.

— Тебе нужно поспать, — Талия положила руку мне на плечо. — Встань с этого кресла и хотя бы пройдись.

Я покачал головой.

— Я не оставлю ее.

— Грифф...

— Я не уйду.

Талия вздохнула.

— Могу я принести тебе что-нибудь?

— Кофе.

— Хорошо, — она сжала мое плечо, а затем выскользнула из комнаты.

Она была не единственным человеком, который пытался убедить меня вернуться домой. Мои родители. Мои братья и сестры. Кови. Медсестры. Доктора. Все пытались заставить меня отключиться.

Отпустить ее руку.

Потому что был реальный шанс, что она не проснется. Она не проснулась ни разу с тех пор, как я вынес ее с Хребта Индиго.

— Ну же, Уинн. Проснись, — прошептал я, прижимаясь к ее коже.

Было слишком холодно, и она выглядела слишком бледной в кровати. Рана на голове была зашита, кровь смыта с лица и волос. Но ее губы были такого уродливого серого оттенка.

Ее веки были синими, а щеки впалыми.

— У нас столько всего впереди. Но мне нужно, чтобы ты проснулась.

За те дни, что я был здесь, я умолял ее бесчисленное количество раз. Потому что, возможно, если бы она только могла услышать мой голос...

— Найди дорогу ко мне. Пожалуйста. Ты не можешь пока оставить меня.

Я так много должен был ей сказать. Так много хорошего она сделала, что заслуживала праздника.

— Уинслоу, — я закрыл глаза. — Я люблю тебя. У нас целая жизнь вместе. Но ты должна проснуться, малышка. Ты должна проснуться. Найди свой путь обратно ко мне.

Она не двигалась.

Все утро сестра приносила мне кофе.

Кови приходил и тихо сидел рядом со мной до полудня.

После полуночи медсестра принесла мне чистое одеяло.

Уинн не двигалась.

Пока солнце не начало подниматься на горизонте.

Эти прекрасные голубые глаза открылись. Наконец-то.

И она нашла дорогу назад.

24. УИНСЛОУ

— Готова? — спросил Грифф, когда мы стояли рядом с его грузовиком.

Я сжала его руку своей.

— Готова.

Мы шли бок о бок к входной двери Мелины Грин. Мой шаг был медленным и неловким. Всё последние две недели было медленным и неловким. Но это дало мне время изучить ее двор, пока мы шли.

Ее клумбы были переполнены цветущими фиолетовыми эхинацеями. Газон был недавно подстрижен, и аромат травы наполнил мой нос. На большом дубе, который затенял часть ее дома, щебетали птицы. Новое утро.

Новый день.

Прежде чем Грифф успел постучать, дверь открылась, и Мелина вышла на улицу. Ее лицо светилось благодарностью.

— Привет, — я улыбнулась.

— Привет, — ее глаза стали стеклянными, а потом она оказалась рядом и обняла меня слишком крепко.

Было больно. Мое плечо было вывихнуто, и только вчера я перестала носить бандаж. Но я не посмела вздрогнуть. Я просто сжала руку Гриффина, потому что он помогал мне терпеть боль последние две недели.

Мелина обнимала меня долгое время, пока Гриффин, должно быть, не понял, что мне больно, потому что он положил руку ей на плечо.

— Может, нам пойти внутрь?

— Конечно, — она отпустила меня, вытирая слезы, и помахала нам рукой.

Солнечный свет струился через эркерное окно в ее гостиной. Мы с Гриффином сидели на гладком кожаном диване, его рука легла мне на плечи, чтобы я могла прислониться к его боку.

Мое тело восстанавливалось, но это происходило не так быстро, как мне бы хотелось. Он пытался убедить меня отложить этот визит еще на неделю и провести еще один день, отдыхая дома. Но пора было возвращаться к жизни.