Хрен С Горы
Шрифт:
Став чуть левее и позади Вахаку, я принялся ждать дальнейшего развития событий.
Огромный текокец, нарушив молчание, обратился ко мне, чуть повернув голову, продолжая краем глаза следить за Ратикуитаки: "Сонаваралинга, повтори всем собравшимся здесь то, что ты говорил мне вчера, когда мы делали нож".
– Что именно?
– изобразив непонимание, уточнил я.
– Про замыслы бонкийского таки– нетерпеливо и несколько раздражённо от моей непонятливости пояснил Вахаку.
Делать нечего, пришлось говорить. Давненько (да что там - вообще никогда) не доводилось пользоваться таким вниманием у слушателей. Тишина, пока я рассказывал о планах нашего Самого Главного Босса насчёт Солнцеликой и Духами Хранимой, стояла неправдоподобная: в паузах я слышал птиц, вопящих за деревней
Свидетельские показания, обличающие коварные замыслы Самого Главного Босса в отношении Солнцеликой и Духами Хранимой отняли у меня немало сил, опасности от разоблачённого злодея не предвиделось, потому я мог позволить себе предаться отвлечённым размышлениям.
Человек, ухитрившийся больше десяти лет проправить дикарями каменного века, конечно, будет покрепче выпускника экономического ВУЗа в демократической России. Но так и на кону здесь стоит не увольнение с "волчьим билетом", а возможно, сама жизнь. По крайней мере, судя по лицам слушателей, Ратикуитаки, если пользоваться блатной терминологией, "упорол косяк", и теперь ему "сделана" серьёзная "предъява". Народ в нашем неолите простой - тут даже зэковских заморочек с "раскоронованием" "авторитетов" нет, да и желающих "отпетушить" мужика под сороковник не найдётся - для этого вполне хватает подростков из Мужского дома. Так что проштрафившегося начальника ожидает, скорее всего, удар дубинкой по затылку или ножом в печень. Дальнейшее сравнение отношений первобытных и блатных, к сожалению, пришлось отложить до лучших времён, потому что народ начал приходить в движение. Ага, я умудрился пропустить мимо ушей миниречь Вахаку, в которой он подвёл итог всем сегодняшним разбирательствам: текокец уже высказал нашему боссу всё, что он о том думает и, теперь тэми со своим окружением намерена покинуть место, где с ней намеревались поступить столь коварно. Мне не оставалось ничего, кроме как присоединиться к свите Солнцеликой и Духами Хранимой.
Оказавшись вне видимости Ратикуитаки, я немного успокоился. По крайней мере, теперь я был способен поинтересоваться у Вахаку, куда же теперь вся честная компания, в которую меня угораздило попасть, направляется. Здоровяк-текокец посмотрел на меня растерянно: он, оказывается, и не задумывался над столь приземлённой материей. Тут вмешался Такумал, который присоединился к нам с пятёркой местных регоев.
– Можно пойти в Такаму - сказал бонкиец - Тамошний староста с Ратикуи враждует. Он будет рад принять у себя тэми и её спутников.
– Далеко до этого вашего Такаму?
– спросил Вахаку.
– Если сейчас выйдем, к вечеру дойдём. Только нужно на ту сторону Боо переправиться.
После короткого обсуждения все единогласно решили отправиться в это самое Такаму. Я тут же заявил, что нужно забрать заготовленную продукцию и мои вещи из медеплавильной мастерской. Вахаку с Такумалом, как-то само собой поделившие руководство над нашим импровизированным отрядом поровну, согласились: оружие лишним не будет, а исчирканные колдовскими знаками куски тростника, так быть, захватят заодно. Сопровождаемая доброй сотней зевак и советчиков наша компания двинулась к медеплавильне.
Практически все мои подчинённые оказались на месте. И как бодро отрапортовал Атакануй - готовы к переезду в Такаму. Мне только и осталось, что выразить своё начальственное одобрение, да подивиться про себя скорости распространения слухов в папуасском социуме.
В сопровождении толпы любопытствующих граждан наша компания двинулась в сторону оплота и символа бонкийского сепаратизма. За околицей Хау-По оказалось, что часть сопровождающих намерена отправиться вместе с нами. Так и пошли: впереди я, Такумал и Вахаку, следом тэми со своими служанками, за женской частью отряда -
По пути Вахаку рассказал, что же случилось сегодня с утра.
Выслушав меня, текокец, недолго думая, собрал всю свиту тэми, кроме Огорегуя. И устроил допрос насчёт их вовлечённости в коварный сговор предводителя и бонкийского таки против Солнцеликой и Духами Хранимой. Двое из регоев раскололись и дружно сдали своего вожака. После чего Вахаку пришлось сдерживать остальных своих соплеменников, готовых немедленно прикончить заговорщиков. Верзила сказал, что они ещё пригодятся как свидетели против злоумышленников. Всей толпой текокцы ввалились в хижину, где обитал Огорегуй и потребовали с него объяснений. Тот, недолго думая, схватился за боевой топор и успел ранить троих регоев, прежде чем Вахаку перебил ему шею палицей. Разобравшись с бывшим предводителем, текокцы двинулись к резиденции таки. Сначала Самый Главный Босс, оказавшись перед чужаками, выкрикивающими обвинения в злом умысле против тэми, растерялся. А потом, когда на площадь стали собираться жители Хау-По, уже поздно было резать разоблачителей - всё равно народ уже в курсе насчёт его планов. Моя же речь окончательно похоронила репутацию Ратикуитаки - одно дело, когда наезжают чужаки, только что замочившие своего предводителя, а совсем другое - когда их слова подтверждает непоследний человек в окружении самого правителя Бонко.
К Такаму подошли, освещаемые прощальными лучами закатного солнца. В деревне появление толпы вызвало неслабый переполох: два десятка вооружённых до зубов текокцев, людей Такумала и моих недорегоев под командой Длинного - по местным меркам сила серьёзная. А с учётом персонала медеплавильной мастерской и группы поддержки мы тянули если не на небольшую армию, то на полк точно.
В отличие от всех до этого виданных туземных поселений, не имеющих никаких укреплений, оплот главного конкурента бонкийского таки был обнесен невысоким, в полтора-два метра высотой, валом, увенчанным частоколом из толстых жердей. На взгляд человека двадцатого века выглядело всё это не серьёзно, но учитывая уровень развития туземной военной техники, укрепление довольно приличное: я представил, себя на месте сувана или рана, которым надо перебраться через вал и загородку, в то время как сверху по ним бьют защитники.
Местные обитатели встретили нас в единственном проходе, оставленном в ограждении. Воротами проход этот назвать было не возможно - потому что никаких ворот в принципе не наблюдалось: по бокам стояли, прислонённые к валу, какие-то плетённые из толстых веток щиты, призванные, по всей видимости, закрывать вход в Такаму на ночь. Но вряд ли они стали бы серьёзной преградой в случае штурма деревни. Не знаю, как планировали обитатели поступить в случае нападения - может быть, они должны были биться в проходе, может быть, намеревались завалить его чем-нибудь. Ну да ладно, это их проблемы. Хотя в свете бурных событий прошедшего дня - этот вопрос вполне возможно станет актуальным и для меня - если Ратикуитаки сумеет удержаться после сегодняшнего у власти.
Мы встали в шагах десяти от напряжённо молчащих хозяев. Такумал, в соответствии с папуасским этикетом, по которому пришедший в гости начинал говорить первым, сказал, обращаясь к средних лет и среднего же роста мужику: "Рад видеть славного Панхи. Хороший ли урожай на твоих полях? Много ли поросят принесла твоя свинья?". Тот ответил, что всё нормально, поинтересовавшись в свою очередь насчёт урожайности и состояния свинского поголовья у Такумала. Далее они несколько минут обменивались любезностями и интересовались состоянием домашнего хозяйства друг друга, здоровьем родственников и общих знакомых, а также состоянием пути от Хау-По до Такаму. Единственной полезной информацией из всего этого потока было, пожалуй, то, что этот Панхи собственно мятежный староста и есть.