Хрен С Горы
Шрифт:
В тот день я в компании других мужчин занимался делом, которое показалось бы со стороны полной бессмыслицей: мы разрушали построенные нами же за месяц или два до этого небольшие дамбы-перемычки, перекрывающие канавы, по которым подводилась вода с реки Боо на поле, засаженное баки. Несмотря на кажущийся идиотизм нашего занятия, работа на самом деле была очень важной. Корни баки, являющиеся основной частью местного рациона, требовали для своего нормального развития просто прорву воды, а река, основной источник оной, отличалась изрядным непостоянством: когда идут, не прекращаясь
Всё это я знал не потому, что я такой умный, а из рассказов старших мужчин, которые приходили наставлять подрастающее поколение, обитающее в Мужском доме. Так, кажется, называлось у местных то строение, где я получил циновко-место (назвать его койко-местом было трудно ввиду отсутствия в туземном обиходе данной мебели) и харчевание. В общем-то, кроме рассказов о том, что нужно знать будущим воинам и рыбакам, «мастер-классов» по разным видам деятельности, а также работ на благо общества под руководством взрослых, обучение и наставление включало в себя ещё один компонент, который сначала вызвал у меня нехилый шок (это мягко сказано). Впрочем, пребывая первое время в каком-то отупении и отстранении от окружающего мира, я сначала также отстранённо (словно читаю об этом в книге или смотрю по телевизору) воспринимал то, что взрослые мужики иногда, хмм… использовали подростков в качестве пассивных партнёров. А потом, когда кокон отстранённости растаял, подобный обычай казался чем-то, пусть и коробящим лично меня, но вполне обыденным — как например, в прошлой моей жизни — окурок, брошенный каким-нибудь придурком мимо урны, или мат в общественном месте.
Тем более что лично меня эта особенность национального воспитания никак не касалась. Вообще, житье моё в Мужском доме протекало без серьёзных конфликтов. Не знаю, в чём тут дело. Может быть, сумасшедшего, коим я здесь числился, было западло трогать, или, наоборот, они пользовались уважением на грани религиозного почитания. Может быть, дело было в моём предполагаемом происхождении или просто в непонятности того, кто я такой — а с непонятным лучше не связываться. Может быть, просто подростки не рисковали задевать взрослого дядю, каким я был в их глазах, а мужчины-наставники уже вышли из того возраста, когда для завоевания авторитета требуется кого-нибудь задеть или, что ещё лучше, загнобить.
Друг с другом же обитатели Мужского дома то и дело выясняли отношения, кучковались в то враждующие, то мирящиеся компании, а внутри этих шаек постоянно конфликтовали за место в подростковой иерархии. Взрослые с высоты своего опыта смотрели на всё это снисходительно, вмешиваясь только в исключительных случаях. Правда, логики их вмешательства я понять зачастую не мог: когда они могли допустить и коллективный мордобой с членовредительством, а когда вдруг резкими окриками или затрещинами предотвращали назревающий конфликт ещё на стадии словесной перепалки.
Итак, я только что в компании пары подростков доломал дамбу. Грязная вода весело бежала по канаве. Через полчаса уровень её почти достигнет уровня почвы на лежащих вокруг делянах. На соседней с нашей женщины занимались прополкой и рыхлением земли вокруг кустиков баки. Муторная, надо сказать, работа: тщательно вырывать голыми руками сорняки, при этом, не задевая сами растения, и рыхля землю между ними изогнутой палкой с вкладышем из заострённой свиной лопатки.
Впрочем,
Физиология, однако ж, брала своё. Потому я старался поменьше пялиться на тёмно-коричневые женские задницы. При этом в голову лезли мысли о том, является ли допустимым с точки зрения местной половой морали секс с замужней женщиной.
Так что появление мальчонки, который пропищал, что «Дурня (то есть меня), зовут в деревню», спасло мой мозг от окончательного закипания на почве сексуальной неудовлетворённости. Я поплёлся вслед за посыльным. Тот норовил в силу возраста бежать бегом. Пришлось прикрикнуть на него, чтобы не торопился.
Под навесом у входа в Мужской дом тусовалась немалая толпа, в которой я идентифицировал, кроме местных, человек десять чужаков, выделявшихся иными татуировками на лицах и узорами на набедренных повязках и тем, что в бусах и браслетах было больше камней, чем раковин.
Наш староста (или кто он там, короче, самый главный в деревне) при виде меня затараторил. Хоть я и научился понимать почти все слова местного языка, но восприятие столь скорострельной речи вызывало некоторое затруднение. Главное всё же понять я мог. Наш предводитель вроде бы объяснял, что перед гостями тот самый найдёныш.
Ответную речь держал худощавый старикан с копной абсолютно седых курчавых волос. Его я понимал ещё хуже, чем старосту: выговор сильно отличался от уже привычного у жителей Бон-Хо. Но вроде бы он говорил о том, что я на кого-то похож.
Для лучшего рассмотрения дедок протянул кривоватую палку, концом которой зацепил меня за плечо, и поддёрнул поближе. Минут десять он меня придирчиво рассматривал, что-то себе в уме прикидывал.
Потом выстрелил в нашего старосту длинной вопросительной тирадой. Тот ответил отрицательно. Затем начался спор с участием доброго десятка человек: как гостей, так и моих односельчан. Из всеобщего крика и ора, как это ни странно, я, кажется, начал улавливать смысл происходящего.
Чужаки оказались моими псевдосоплеменниками-сонаями, пришедшими сверху, то есть с гор. Старикан был в сонайской делегации за главного. Имя его, часто мелькавшее в споре, я расслышал как Темануй.
Вроде бы дедок узнаёт во мне некоего Ралингу, сына Танагаривы, племянника Покапе. Дескать, он помнит меня, ещё подростком, когда двенадцать лет назад навещал соплеменников в Аки-Со. Пенсионер перечислил кучу моих родственников во всех пяти селениях Старого (или Верхнего) Сонава и двух уцелевших селениях береговых сонаев: всяких троюродных братьев матери и их потомство. Сам он, кстати, тоже оказался моим дальним родственником — во-первых, у него и моей бабки по материнской линии был общий прапрадед, а во-вторых, мой покойный (как и все ближайшие родственники) дядя Покапе был женат на двоюродной племяннице старого Темануя.