Хренодерский переполох
Шрифт:
Параскева открыла было рот, чтобы объяснить нахалу, что это не его дело. Но Алкефа как бы невзначай неловко наступила ей на ногу, и пока жена головы пыталась столкнуть кокетку со своей ноги, та ласково улыбалась мужчине:
— Нас послали жители Хренодерок. У нас дело к двуипостасным.
Параскева освободила наконец ногу из-под деревянного башмака товарки и смерила раскрасневшуюся женщину уничижительным взглядом воина, узревшего вошь. Но Алкефа не обратила на жену головы ровно никакого внимания.
— Интересный у вас метод поиска проводника, — заявил незнакомец, сверкнув на женщин янтарем глаз. — Надо будет взять на заметку.
—
Алкефа же потупилась и незаметно одернула блузку, чтобы вырез спустился еще ниже.
— Волков бояться — в лес не ходить, — назидательно изрек двуипостасный. — Ну, так проводить вас в слободу? Или с визгом домой побежите?
— Никуда мы не побежим, — топнула ногой поднявшаяся с земли Параскева, пытаясь попасть каблуком по ноге кокетки, но та ловко увернулась. — Мы же вас искали.
— Лады. Тогда отведу вас к вожаку. Пусть сам решает, что с вами делать — выслушать или поужинать.
Сказав это, мужчина развернулся на сто восемьдесят градусов и бодро зашагал в чащу, оставляя за женщинами право выбора — идти следом или все-таки использовать шанс сбежать домой.
В Волчью слободу пришли уже в сумерках. В душе Параскева переживала за оставленных дома детей и за мужа. Дети были вполне самостоятельны и могли сами собрать нехитрый ужин: нарезать хлеб, сыр, достать из печи чугунок с пареной тыквой. А вот Панас за долгие годы женитьбы привык жить на всем готовом, и если на охоте в лесу мог с рогатиной взять медведя, то дома без распоряжения жены не мог догадаться дров наколоть. Алкефу же подобные мысли не мучили. С ее маленькой дочкой вызвались посидеть внучки бабки Рагнеды. Муж был вполне самостоятелен, и хоть в кулачном бою с ним не каждый отваживался сойтись, жена благополучно вила веревки из грозного на вид мужчины.
Поселение двуипостасных было обнесено изгородью из трех рядов заостренных цельных стволов деревьев. Над огромными воротами, обитыми полосами железа с острыми шипами, красовался выбеленный ветром и солнцем череп волка таких размеров, что зверь запросто мог схватить мощными челюстями поперек туловища корову и утащить в лес. Сами створы ворот можно было открыть, только если дружно навалятся пятеро дюжих парней. Женщины из Хренодерок во все глаза таращились на невиданные укрепления. Это сколько же надо было строить такое! Да и дерево на изгородь пошло не всякое, а только особое, которое в огне не горело, а по прочности могло поспорить с камнем.
Ворота были открыты. Крепкие стражники, стоявшие на посту, заинтересованно принюхались к пришлым, но препятствий чинить не стали и спокойно пропустили внутрь. Видимо, решили, что визит человеческих женщин не может считаться серьезной угрозой для поселения двуипостасных. Дома в Волчьей слободе были красивые, высокие, с большими окнами, затянутыми бычьими пузырями, резными створками массивных ставен и расписными наличниками. Посыпанные песком улочки выглядели опрятно и чисто. Рядом с каждым домом за плетнем красовался огород, опровергая слухи о нелюбви оборотней к овощам. Впрочем, сейчас на огородах пока ничего не росло. Не сезон. Только кое-где пробивалась сочная зелень посаженных под зиму чеснока и лука. Возле многих домов деловито возились ребятишки под присмотром строгих мам и более взрослых детей. Мужчины занимались обычными хозяйственными делами: подновляли краску на домах, кололи дрова, стучали молотами в кузне.
Кокетливые глазки Алкефы практически окосели от такого
— Мы сюда по делу пришли, не по сторонам глядеть! — рявкнула она. — Вот сделаем дело, а там хоть оставайся на постоянное жительство.
От подобной перспективы прекрасная селянка расплылась в улыбке, как самая счастливая дворняжка в мире.
Тем временем двуипостасный довел их до высокой двухэтажной избы и остановился перед мужчиной, который сидел на пороге и деловито прошивал сапоги сапожной иглой. Делал он это проворно и так ловко, что сразу было видно — не в первый раз. Мужчина был бос, из одежды на нем были только портки из небеленого льна. По смуглому торсу, местами покрытому старыми шрамами, сбегала вниз затейливая татуировка из переплетенных между собой рун. Густые волосы цвета воронова крыла спускались до самых мускулистых плеч, их пришлось перехватить кожаным шнурком, чтобы не лезли в глаза цвета темного янтаря.
Как только пришедшие остановились перед ним, мужчина поднял внимательные глаза на делегацию, но сапог в сторону не отложил.
— Здравствуй, Олек, — слегка склонил голову проводник, отмечая превосходство собеседника.
— И тебе здравым быть, Нахраш. С чем пожаловал? И зачем привел к нам в слободу людей? У нас ведь с ними договор. Они не лезут к нам, мы к ним. Их мужья могут решить, что мы удерживаем женщин силой.
— У них дело к тебе, — пожал плечами проводник. — Я не мог оставить их в лесу. Вечереет. Мало ли что.
Олек посмотрел на Нахраша, оценил размер уже спадающей шишки (оборотни исцеляются быстро) и растянул губы в усмешке:
— Похоже, выбора у тебя действительно не было. Ну, скажи Веспе, что у нее сегодня на постой люди остановятся. Негоже женщинам ночевать в доме одинокого мужчины.
Услышав про одиночество незнакомца, Алкефа встрепенулась и выпалила на одном дыхании:
— У нас товар, у вас купец!
— Коробейники, что ли? — изогнул густую черную бровь Олек.
Параскева в очередной раз ткнула односельчанку в бок локтем, проклиная себя за то, что вообще связалась с этой зело охочей до мужчин женщиной. Уж дети пошли и муж у нее не первый, а все никак не угомонится.
— Вы нас не так поняли, уважаемый, — взяла слово жена головы и для профилактики еще раз ткнула соседку локтем, чтобы та не вздумала вмешиваться, все равно ничего умного не скажет. — Мы пришли к вам по другому поводу… — Она слегка помялась, не зная, как половчее изложить деликатную тему. Наконец собралась с духом и продолжала: — Как тут у вас насчет женщин… — Взгляд двуипостасного стал заинтересованным. Параскева поняла, что говорит что-то не то, и смутилась. — В смысле… вам их хватает?
Поняла, что получилось еще хуже, смутилась еще больше и зарделась, как маков цвет.
— Не понял. Вас выгнали из деревни, и вы решили попробовать себя в роли волчиц? — усмехнулся оборотень.
Теперь уже Алкефа ожгла окончательно стушевавшуюся односельчанку выразительным взглядом серых глаз и выступила вперед:
— Нет. Мы вовсе не это хотели сказать. Может, вождь пригласит нас наконец в дом и мы поговорим за чашечкой чая? Стоя на пороге, особо не побеседуешь.
Олек мог бы возразить, что обычно женщины могут болтать без остановки где угодно, но не стал. Он поднялся на ноги сильным гибким движением опасного хищника, заставив женщин невольно залюбоваться его грацией, и пригласил в дом.