Христианский квартал
Шрифт:
– Так почему бы вам ни поделиться этой возможностью и с другими?
– не выдержал молодой человек.
– Я делился. А потом понял, каким был дураком. Пока я исправлял свои огрехи, тем временем, подспудно, почти что втайне от себя, я готовил нечто большее. И вот вдруг совершил такую гадость, по сравнению с которой меркло всё, что я наисправлял.
– Но ведь и её можно было - вернуться и исправить, - заметил гость.
Старик усмехнулся:
– Появилась бы другая. Я понял, в чём заблуждался. Исправлять надо не ошибки, а то, что их в тебе породило. Наши дурные поступки это лишь
– Я...
– молодой человек начал и запнулся, не зная, какие подобрать слова.
А старик продолжил:
– Как только я всё это сообразил, тут же зарёкся мотаться назад ради улучшения своей биографии. То же самое и насчёт тех, кому я пытался помочь. Та дрянь, которая породила их ошибки, при повторе породила новые, ничуть не слаще прежних. Мой дар не сделал счастливее никого из них. И меня тоже, - старик улыбнулся.
– Первый раз я стал счастлив лишь когда осознал то, что говорю тебе сейчас. Каждый из нас может измениться. Не казаться лучше, а стать лучше. Вот что самое важное! Ошибки и падения помогают нам понять, что именно в нас нуждается в лечении...
– Я всё понял, - произнёс молодой гость самым искренним тоном.
– Это мудрые мысли. И я буду по ним строить свою жизнь, обещаю. Что бы ни случилось. Но вот в этот раз, в последний раз, один-единственный, пожалуйста, дайте мне исправить последнюю ошибку. Верните меня всего на две недели назад, и я вас никогда больше не потревожу. Даже если будет в сто раз хуже! Клянусь!
Старик глубоко вздохнул и ответил:
– Как об стену горох... Ты просто не слышишь, о чём я тебе толкую, - он повернулся к гостю и, глядя прямо в глаза, отчеканил: - Пути назад нет!
Установилось молчание. Гость понимал, что надо встать и уйти, но не мог. Он смотрел на волны, с гулким шумом бьющиеся о камни, и ему казалось, что и его боль, горе и ярость, сколько бы ни устремлялись вперёд, так же бессильны поколебать каменную безучастность старика.
Встать и уйти сейчас - значит, признать, что шанса нет, что он зря сюда приехал, что уже не вернуться в ту светлую жизнь, которая была всего две недели назад. Все последние дни молодой господин жил лишь благодаря надежде на этот разговор, на этого старика... Если надежды нет, то лучше уж спрыгнуть прямо сейчас на эти острые камни, чтобы покончить со всем раз и навсегда, чем лететь обратно в тот кошмар, который остался за тысячи километров отсюда.
Небо темнело, - серые облака сменялись тучами, которые гнал ветер, хлеставший по лицам двоих мужчин на скамейке и трепавший ветви сосны над их головами.
Молодой человек отвернулся от моря и глядел на набережную. Из-за погоды людей здесь было немного. Девочка лет двух бегала с веткой в руке и хлопала ею по лужам. Следом за ней размеренно катил пустую коляску бородатый мужчина, а женщина с длинными чёрными волосами разглядывала витрины магазинов.
Молодой гость ощутил комок в горле. Вот сейчас и у него могло быть так же, если бы... Слёзы потекли из его глаз. Он стыдился их, но не мог ничего с собой
Наконец гость вытер рукавом лицо, глубоко вдохнул и выдохнул, а затем сунул руку во внутренний карман и повернулся к хозяину.
В руке молодого человека был острый кухонный нож, купленный здесь же, в одной из магазинчиков на набережной.
– Я не хочу этого делать, - сказал он глухим голосом.
– Но вы не оставляете мне выбора. Пожалуйста, помогите мне.
Теперь старик смотрел не на море, а на лезвие ножа.
– А ты не думал над тем, - промолвил он, - что, увидев это, я мог бы сразу вернуться и переиграть всё так, чтобы наша встреча не состоялась?
Рука молодого гостя дрогнула, а на лице отразилось замешательство. О таком варианте он действительно не думал. А подумав, понял, что сам бы, конечно, воспользовался им, окажись сейчас на месте старика.
Однако старик по-прежнему сидел на скамейке рядом с ним.
– Я, наверное, рискую, но всё же хочу, что бы ты уловил: за моими словами стоят не мои капризы, а нечто более важное, чем моя жизнь, или твоя. Это истина, Александр.
Гость отпрянул, услышав своё имя.
– Да, я знаю, как тебя зовут, - продолжал старик, глаза его горели, а ветер трепал седые волосы.
– И я знаю, что случилось с тобою, всю твою историю.
– Откуда?
– в ужасе прошептал гость, уже предчувствуя ответ.
– Ты сам мне рассказал.
– Так значит...
– Саша, я говорю с тобой уже четырнадцатый раз.
Рука безвольно опустилась на колени, едва не выронив нож.
– Выходит...
– проговорил молодой господин, - вы всё-таки пользуетесь своим даром...
Голос его звучал угрожающее. То, что старик столько раз возвращался ради того, чтобы снова и снова отказать ему, ужасно разозлило гостя. Он чувствовал, что над ним издеваются. Ведь это всё равно что пить перед умирающим от жажды или прыгать перед безногим.
– Я не пользуюсь им для того, чтобы улучшить свою жизнь, - возразил старик.
– Но я пользуюсь им, если есть шанс помочь кому-то другому.
– Так помоги же мне!
– гость вскочил со скамейки.
– Я и пытаюсь помочь!
– старик всплеснул руками.
– Здесь и сейчас!
– Не надо мне этой демагогии! Верни меня на две недели назад!
– Нет! Я не могу тебя вернуть, Саша, ты должен жить с тем, что натворил, чтобы избавиться от...
Скрипнули стиснутые зубы, рывок, удар - и молодой человек увидел, что старик скорчился от боли, обхватив живот, затем перевёл взгляд на окровавленный нож в своей руке, и вдруг понял, что произошло.
Первые упавшие с неба холодные капли словно вернули ему чувство.
– Нет, только не это... Господи...
– с ужасом прошептал гость.
Он выронил нож и схватился за голову.
– Что же я надел...
Волною накатил страх. Гость наклонился и, подобрав нож, швырнул его в море.
– Господи... как же...
Он заставил себя сделать шаг и опуститься на колени перед стариком. Тот уже не стонал, - склонившись к подлокотнику, он тяжело дышал, глядя на волны.
– Простите меня, я... не хотел, я не должен был...