Христианство и спорынья
Шрифт:
Значит ли это, что в с вященном каннибализме действительно есть какие-то биохимические предпосылки? И только ли планарии навели Маэрта на такую мысль? В западном обществе, воспитанном на постулатах христианства, тема каннибализма всегда была предметом повышенного внимания богословов. Хоть и прикрытая эвфемизмами «хлебобога», она плотно рассматривалась Фомой Аквинским в «summa contra gentiles». Вопрос о воскрешения тела, волновавший св. Аквината, был так сформулирован Расселом: «Какая судьба должна постигнуть, вопрошает святой, того человека, который всю свою жизнь питался одним человеческим мясом и родители которого делали то же самое?». И такой животрепещущий вопрос Аквинат к радости христианской теологии благополучно разрешил. Вывод святого — да, «людоед может при воскрешении получить то же самое тело, даже если оно и не составлено из того же вещества, из которого тело его состояло в момент смерти». (Б. Рассел). Так же серьезно богословами рассматривалась и характерная
Подобными мыслями также прониклись почти все известные маньяки. От Альберта Фиша, воспринимающего поедание тел жертв и питье их крови как «Святое Причастие» (Шехтер Х., Эверит Д.) до священника Джека Уэйна Роджерса — «хирурга» и каннибала. От африканского священника-каннибала Уилберфорса до американского священника-каннибала Гэри Хейдника, от африканского императора и «13-го апостола Христа» Бокассо, причащавшегося подданными, до нашего православного Чикатило, который отгрызал в жажде «Святого Причастия» жертвам губы, уши, половые органы и съедал их. Ничем не хуже недавний немецкий каннибал Армин Мейвес. В нашей прессе о религиозных подоплеках дела не сообщалось, отмечалось только, что старший брат каннибала, Вольфганг, — священник из Берлина. Западная пресса была менее щепетильна и об акте каннибализма расспросила подробно. «С каждым куском его плоти я проникался им. Это было как Святое Причастие» — откровенничал Мейвес а интервью. Профессор Килани из Института антропологии Лозаннского университета, обсуждая разницу между Чикатило и Мейвисом, высказался прямо: «каннибальские импульсы прочно присутствует в нашей культуре и структурирует наше воображение. … вспомните … о христианстве». Случайно ли К. Райкова, всемирно известный чешский психиатр, задавалась вопросом: «Почему все до единого сексуальные маньяки, насильники и убийцы, мои бывшие пациенты, столь набожны? — спрашивала я себя. — Не коренятся ли их сексуальные перверсии в том религиозном учении, приверженность к которому они демонстративно подчеркивают, и в самом нашем христианизированном обществе?»
Так что не в зависимости от правильности или ложности выводов теории Маэрта, стоит ли забывать о наличии у него серьезного повода к возникновению таких мыслей и идей — ведь Оскар Кисс Маэрт был не только «теоретиком каннибальской эволюции», но и католическим священником?
Но если не выглядит особо странным, что бывший немецкий католический священник приходит к такой своеобразной концепции «первородного греха», встречаясь, как считается, с племенами каннибалов на Яве и Папуа Новая Гвинея и заказывая там в ресторанах сырые обезьяньи мозги, то чем были вызваны одновременно высказанные (1974 г.) очень близкие мысли советского профессора Поршнева? Один просто как-то узнал о работе другого, или мы имеем здесь дело с неким архетипом мышления?
* «У нас есть наш господь Иисус Христос и наша мать Дева, и маленькая дева Гваделупская. Разве они не наши защитники? — Хорошая куча защитников, — сказал дон Хуан насмешливо. — разве они научили тебя лучшему образу жизни?» (К. Кастанеда)
Глава 19
Россия и спорынья. Навеки вместе
А в час, когда хлеба созреют,
Они вернутся — кто сумеет.
И кто вернется, станет ждать —
Придет ли Господь ниву жать.
Кто будет — мать, а кто — отец,
А кто возьмет себе венец
Терновый, колкий…—
Спорынья
Лежит в основе бытия.
Победив большую часть Европы, спорынья и рожь вместе с христианством добрались и до России.
В своей патриархальной простоте наши предки довольствовались весьма не многим: полусырая пища, мясо, коренья и шкуры диких или домашних животных удовлетворяли их нужды. Наши предки долго не знали роскоши, в ХI веке они питались еще просом, гречихою и молоком, потом уже выучились готовить яства и прочее, но и в старь они отличались хлебосольством.
Изведав выгоды гражданской оседлой жизни русские стали заниматься земледелием для получения хлебного зерна и тогда же стали печь хлебы и готовить квас.
С
В России заболевание эрготизмом впервые упоминается в Троицкой летописи в 1408 году. Естественно, тогда было неизвестно, что виновница эпидемий эрготизма — спорынья. Поэтому, как и в Европе, во всем винили бесов. Только в XIX веке опасность спорыньи становится известной, хотя и не для широкой публики. В напечатанном в 1895 году в Петербурге «Конце мира» известного французского астронома Фламмариона, где приводится описание средневековых эпидемий «огневицы», ни слова не говорится о причинах бедствия:
Конец десятаго века и начало одиннадцатаго отмечают собою действительно странную и зловещую эпоху. С 980-го по 1040-й год грозный призрак Смерти как будто распростер свои мрачныя крылья над несчастною Землею. Во всей Европе царили голод и мор. Сначала свирепствовала какая-то «огневица», сожигавшая целые члены тела, которые потом совершенно отваливались. Тело больных как будто сожигалось огнем, отделялось от костей, как обваренное, и начинало гнить. Несчастные страдальцы валялись по дорогам, ведущим к разным святым местам, осаждали церкви, набиваясь в них и заражая воздух нестерпимым смрадом; здесь же они наконец и умирали вокруг священных реликвий. Эта страшная моровая язва унесла более сорока тысяч жертв в Аквитанин и разорила весь юг Франции. Затем наступили голодные годы, от которых страдала то та, то другая часть христианскаго мира. В продолжении семидесяти трех лет, с 987 по 1060 год насчитывается сорок восемь голодовок и эпидемий.
Но так как к концу XVIII века в Европе была установлена связь эпидемий эрготизма со спорыньей, то в России XIX века врачи уже знали причины «злых корчей»:
«Спорынья производила в среднiе века своими таинственными эпидемiями панику в народных массах. От употребленiя хлеба с большою примесью маточных рожков развивается особое страданiе, известное под именем злой корчи (ergotismus), которой различали две формы. При гастрических разстройствах, характерном чувстве ползанiя мурашек и онеменiя пальцев рук и ног, у одних впоследствiи развивалась сухая гангрена конечностей — ergotismus gangraenosus; у других же выступали на первый план всякаго рода судороги, особенно болезненныя контрактуры мышц-сгибателей, причем иногда дело доходило и до психозов — ergotismus convulsivus, злая корча. Смерть при злой корче наступает при явленiях общаго паралича. Гангренозная форма получила также названiе Антонова огня, так как в среднiе века верили в исцеленiе ея мощами св. Антонiя. При этой форме наблюдается даже отпаденiе целых частей тела.
*2) Догель И. Руководство по фармакологiи (рецептура). — С.-Петербург: Изданiе К.Л. Риккера, 1889.— 324 с.
*6) Шапиро Б. Фармакологiя. — «Т-во А.С. Суворина — Новое Время», 1911.— 284 с.3
Россия переняла эстафету у Европы, где к этому времени о спорынье уже начинают забывать, а черный хлеб давно не является основной пищей. Последняя значительная эпидемия в Европе произошла в Лотарингии и Бургундии в 1816 году (Britannica, 1911), и с тех пор, хотя локальные вспышки болезни, вопреки мнению энциклопедии, будут периодически вспыхивать в некоторых областях Европы и даже в Нью-Йорке, интерес к исследованиям эпидемий эрготизма практически исчезает. Спорынья, как и прежде, применяется в акушерстве, а в 1868 году британский хирург Эдвард Уоакес (Edward Woakes) предлагает использовать ее как средство против мигрени. Из яда спорынья постепенно превращается в лекарство. В России же эпидемии эрготизма не уменьшаются. Но, по крайней мере, в это время уже неплохо документируются врачами. В этом смысле опыт России уникален. Но, к сожалению, практического результата из исследований докторов не заметно. «Алкалоиды спорыньи передаются прямо через молоко кормящей матери. Таким образом, столетие назад, Россия имела самые высокие показатели детской смертности в Европе» — утверждает Матосян. Это так и есть, но проблема еще в том, что от спорыньи и само молоко у рожениц пропадает. И младенцы умирают просто от голода. Врачи этим вопросом тоже озаботились, и в результате их исследований появляются две диссертации о влиянии спорыньи на молоко, обе от 1870 года, докторов Погребинского и Асотского. В целом, за вторую половину XIX столетия и самое начало XX в России появляется несколько десятков диссертаций, работ и научных статей о спорынье. Для наглядности можно посмотреть «Каталогъ русскихъ книгъ библиотеки Императорскаго Юрьевскаго Университета» 1910 года. Только в одном этом каталоге до 1908 года присутствуют больше десяти диссертаций на тему: