Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Христианство и спорынья
Шрифт:

Если в Европе вред спорыньи сомнения не вызывал (хотя бы как порча урожая) уже во времена Шекспира (1564–1616) — «Будто спорынья на ржи, Сгубил он брата», то в России образ «удачи-счастья-спорыньи» отражается в языке и литературе вплоть до дня сегодняшнего.

«Хозяин и хозяйка обыкновенно встречают и провожают его с веселым лицом, — писал в 1818 году Гавриил Успенский, — с поклонами и приветствием; все, что ни имеют, как-то: хлеб, молоко, яйца, огородные растения, — приносят без прошения, за все никакой не требуют платы, говоря, что за хлеб за соль с проезжего брать деньги — великий грех и что оттого спорыньи (успеха, удачи) в доме их не будет». То же записывает в свой знаменитый словарь В. Даль: «Кто за хлеб-соль берет со странного (путешественника), у того спорыньи в доме не будет». К концу XIX века века «спорынья» трактуется обычно скорее как удача, а не как раньше — «урожай, изобилие». В этом контексте упоминает спорынью Н. Лесков в 1874 году: «Кирилл остановил у какого-то домика лошадей и объявил, что здесь живет его приятель Иван Иванович Елкин, к

которому если не заехать и ему как следует не поклониться, то нам в дороге не будет никакой спорыньи». В том же году Мельников-Печерский так рассказывает о колдунье: «И мало ль чего не судачили по скитам про елфимовскую знахарку… И молоко-то она из чужих коров выдаивает, и спорынью-то из хлеба выкатывает, и грозы-то и бури нагоняет, и град-то и молость напускает, и на людей-то порчу посылает». Здесь опять старое значение. Но за три года до того, в первой части той же книги «В лесах», Мельников-Печерский писал по другому: «А чтоб кто Сергею Андреичу повредил хоть какою малостью, того не случалось. Охота вредить была, да спорыньи не было..». Это автор о чем? Физической ядовитой спорыньи под руками не было, чтобы тому гадкому Андреичу подсыпать, или просто «не сложилось», «не подвезло», «не случилось»?

Но забавней всего, что спорынья-удача все еще живет в языке, хотя о ней мало кто помнит. В новом «Словаре русского речевого этикета» можно прочитать следующее: «Будь мы взаимно уважительны и внимательны друг к другу, глядишь, и дела наши пошли бы споро, и сопутствовала бы нам спорынья, то есть удача, прибыль, выгода. И вместо того, чтобы толкаться, подсиживать друг друга, а то и постреливать, говорили бы при встрече: спорынья за щеку! — то есть «приятного аппетита». Но, честно говоря, очень сомнительный «разговорный этикет» рекомендует составитель словаря. Ведь для того, кто в курсе, что такое спорынья, это пожелание звучало бы скорее как «да что б ты сдох наконец».

Как уже отмечалось, на рубеже XX века опасность спорыньи становится известной. Доктор медицины Н. Реформатский писал: «Один раз заболевание двух мальчиков произошло от хлеба, которым их угостил прохожий, ночевавший в доме их отца». И еще: «Заболел он в тот день, когда в первый раз поел свежего хлеба», — это об одном крестьянине. В обоих случаях речь идет о «злой корче» — отравлении спорыньей. Но, даже услышав о вреде спорыньи, никто не осмеливался высказаться против самой ржи. Рожь на Руси уже стала сакральной культурой. Рожь старательно «оправдывают» христианские философы. «Из того, что спорынья ядовита, не следует, что рожь вредна», — пишет Владимир Соловьев. «На ржи бывает спорынья; но ржаное поле мы все же называем «нивой Божией» — вторит ему Розанов.

А пока философы занимались восхвалениями ржи, психические эпидемии шли на Руси своим чередом. «В 1898 г. в Супоневе вспыхнула психиатрическая эпидемия религиозного характера, — пишет врач-психиатр и этнограф Павел Иванович Якобий, — охватившая все население большого села (с лишком 1000 домов), и подавшая повод к погромам и к судебному следствию, еще и теперь не оконченному, и в котором мне пришлось принять участие в качестве судебно-психиатрического эксперта». Вот цитата из его доклада:

«Дело началось с чтения св. Писания, к чему присоединилось вскоре его толкование, — это и дало повод говорить о штунде. Василий Д., инициатор религиозно-этического возбуждения, истерик с параноическою окраскою, проповедовал со странностью, сильно действовавшею на слушателей. Свидетели, вызываемые в обвинительном акте, на доследовании показали что они не могли, не имели силы, не смели противиться властному и страстному слову Василия Д., должны были принимать его толкования, должны были приходить на собрания. Их воля была аннулирована и совершенно подчинена слову учителя. В сущности, это был до сего времени довольно обычный истерический порыв нравственно-религиозной экзальтации, под влиянием страстной проповеди истерика — может быть, слегка параноика «среди дегенеративно-истеричного населения».

Каким образам к XX веку на Руси образовалось «дегенеративно-истеричное население», П. Якобий не уточняет. Также как и цитирующий его В. М. Бехтерев. Выдающийся психиатр Бехтерев только добавляет о проповеди Осипа Потапкина, последователя Василия: «и этой, совершенно безумной, патологической проповеди было достаточно, чтобы сильно подействовать на патологически пораженное уже население, жаждущее чего-то духовного и совершенно лишенное его, дико невежественное и психически крайне неустойчивое … Нечего и говорить, что движение это грозило быстро распространиться на очень большое число лиц, если бы не своевременно принятые меры со стороны властей». Что же случилось с населением, жизнь «при царизме» довела? Кстати, первоначально это «чисто этическое, духовное движение» не встретило со стороны местного духовенства никакого порицания. Бехтерев отмечает, что Осип Потапкин «стал проповедовать призвание св. Духа и заманчивую подкупающую доктрину автоматизма: человек может призвать в себя св. Дух, который входит в него и управляет им, как машиною, уничтожая всякую волю; вследствие этого человек перестает быть ответственным за свои поступки». Может этого св. Духа звали св. Спорынья?

Есть еще один никем не отмечаемый аспект в таком широком распространении культуры ржи на Руси — пресловутая агрессивность русского народа. По исследованиям некоторых социологов, агрессивность в России на порядок превышает европейский уровень. В чем тут дело? Если М. Горький, приводя примеры агрессивного поведения народа, считал, что в повышенной агрессивности и

жестокости виновато «чтение житий святых великомучеников — любимое чтение грамотеев в глухих деревнях», то мы с не меньшими основаниями вправе предположить, что в повышенной агрессивности населения виновата огромная любовь на Руси к черному хлебу. Само наличие повышенной агрессивности я полагаю априори и дело не в драках «деревня на деревню». Наличие агрессивности можно проверить эмпирически — поспорьте с кем-нибудь, утверждающим, что русский народ — сплошная доброта. Если ему не удастся доказать вам своей точки зрения за первые пять минут, то через десять вы будете жестоко избиты, возможно ногами. «Агрессивен, говоришь? Ну, получай!» или, устами писателя Сорокина в «Дорожном происшествии»: «В Бобруйск ездил? А? Чего косишь? А? Заело, да? Ездил в Бобруйск? Ты, хуй? В Бобруйск ездил? Ездил, падло? Ездил, гад? Ездил, падло? Ездил, бля? Ездил, бля? Ездил, бля? Чего заныл? Ездил, сука?»

Впрочем, если серьезно, то это видно наглядно — хотя бы в названиях деревень и городов. Недавние территориальные претензии Латвии к России заинтересуют нас только с семантической стороны. Суть в том, что город Абрене (что значит «квашня») латыши считают своим, а русские — исконно своим городом по имени Пыталово. «Известия» по этому поводу статью напечатали, где вскользь коснулись образования таких названий: «Пыталово. Душилово. Колотилово. Милые русскому уху названия. Псковская область, „порубежный край“. Тут во все времена кто-нибудь кого-нибудь пытал, душил, колотил. Русские — ливонцев, большевики — кулаков, немцы — партизан. И наоборот».

Но ни немцы, ни партизаны, ни кулаки, упомянутые в статье для красного словца, к историческому славному названию города, понятное дело, отношения не имеют. Если у вас есть старая карта России, поищите подобные названия. Если нет под рукой карты — то интернет ваш друг. Введите, к примеру, в поисковик «душилово» или «пыталово». Читаем: «В деревне Душилово Первомайского района мужчина 1950 г.р. после совместного распития нанес два удара топором по шее своему двоюродному брату» — так, ладно, что там еще. Ссылка из ивановской области: «в 20 минутах ходьбы находилась деревня Душилово. Жили здесь староверы». Уже теплее. Посмотрев связь названия и староверов, можно предположить интересное объяснение названия «Душилово», ознакомившись со статьей о старообрядцах: «В этих местах странническое согласие называли „душилова вера“, из-за их (или приписываемого им) обычая подвергать безнадежных больных или престарелых мученической (и таким образом, спасительной) кончине — душению подушкой с песком». Дальше с теми же названиями идет ярославская область, лужская… Посмотрите внимательно — найдете ли область, губернию, район, где бы не было одноименной деревни или села? Сколько сотен таких названий?

Можно также, к примеру, задать в поиск «деревня Урожаево» (или село). Сколько их? Правильно, ноль. Подсчитайте, сколько сотен ссылок выдаст поиск на запрос «деревня Голодаево». «Село Голодаево» выдаст еще столько же. Помятуя, что низкий уровень серотонина, вызванный перманентным потреблением спорыньи, чреват не только повышенной агрессивностью, но и склонностью к алкоголизму, зададим в поиск «село Пьяново» — счет опять идет на сотни. «Деревню Трезвово», полагаю, можно и не искать.

Кто же жил к началу ХХ века во всяких Душиловах и Колотиловах? Максим Горький писал: «Деревня гниет в сифилисе, деревня погрязла в нищете, невежестве и одичании. Русский крестьянин не имеет сил обрабатывать землю так, чтобы она давала ему все возможное количество продуктов…». Что случилось с русским народом? Где вещие Олеги и Святогоры? Где вообще даже просто исконно русские имена? Где былинные богатыри и вольные Соловьи-разбойники? Нету. Только «дегенеративно-истеричное население» (Якобий), частично находившееся в христианских сектах «под влиянием страстной проповеди истерика — может быть, слегка параноика» (там же) и за это подвергающееся «мелким преследованиям, науськиванием остального, точно так же крайне нервного, неустойчивого, дегенеративного населения» (а это уже Бехтерев). И этих двух известных психиатров вроде нет повода подозревать в русофобии.

Что же случилось с русским народом? Да ничего особенного, просто в полях заколосилась рожь, а «из первобытного мира славянские племена, входящие в Киевскую Русь, вошли в сложный мир духовной культуры христианства».

Глава 21. Хлеб против «Яблока Дьявола»

Европа и «чертовы яйца»

Уже забыто, что европейцы привыкли к картошке сравнительно недавно. Европа, по выражению Ле Гоффа, всегда была «универсумом голода». Пищи всегда не хватало. К тому же христианство всегда подливало масло в огонь (св. Антония?) — ведь пост, как бы сегодня нам это не казалось диким, тогда длился треть года. И даже более того: существовали еще постные дни — среда и пятница — в которые запрещалось есть мясо. Собственно говоря, пост не ограничивается отказом от мяса. Это также отказ от яиц, молока, молочных продуктов, таких как, например, сыр и творог. Лишь в 1491 году было разрешено есть во время поста молоко и яйца. Также причиной строгого поста даже во время, от других постов свободное, являлось христианское суеверие. Например, в празднование «дня рождения» очередного христианского мученика (то есть его смерти), в день Усекновения главы Иоанна Крестителя, строжайше запрещалась употреблять в пищу все круглое: яблоки, картофель, капусту, лук, то есть то, что напоминает голову. В этот день нельзя было даже брать в руки нож и что-либо резать. Это что касается правил для обычных людей. Помимо них существовали правила для определенных групп населения, в особенности, для членов духовных орденов. Так, например, бенедиктинцы (соответственно, монахи, а не высшее духовенство) не могли употреблять в пищу четвероногих животных и т. д.

Поделиться:
Популярные книги

Экзо

Катлас Эдуард
2. Экзо
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
8.33
рейтинг книги
Экзо

Экономка тайного советника

Семина Дия
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Экономка тайного советника

Феномен

Поселягин Владимир Геннадьевич
2. Уникум
Фантастика:
боевая фантастика
6.50
рейтинг книги
Феномен

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Убивать чтобы жить 4

Бор Жорж
4. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 4

Царь Федор. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич
Царь Федор
Фантастика:
альтернативная история
8.68
рейтинг книги
Царь Федор. Трилогия

В поисках Оюты

Лунёва Мария
Оюта
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
В поисках Оюты

Бастард Императора. Том 7

Орлов Андрей Юрьевич
7. Бастард Императора
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Бастард Императора. Том 7

Магия чистых душ

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.40
рейтинг книги
Магия чистых душ

Новый Рал 7

Северный Лис
7. Рал!
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Новый Рал 7

Вторая жизнь

Санфиров Александр
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
6.88
рейтинг книги
Вторая жизнь

Измена. Избранная для дракона

Солт Елена
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
3.40
рейтинг книги
Измена. Избранная для дракона

Отмороженный

Гарцевич Евгений Александрович
1. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный

Курсант: Назад в СССР 4

Дамиров Рафаэль
4. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.76
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 4