Христофор Колумб
Шрифт:
Ковильян достиг Малабарского побережья, высадился в Каннануре, узнал все о торговле пряностями. Затем поехал в главный купеческий центр «полуденной Индии» Каликут. Обилие судов в гавани Каликута поразило Ковильяна. Там стояли богатые китайские и японские джонки, крупные индийские данги, мелкие дони, бателлы. На берегу шла бойкая торговля благовониями, дорогими тканями, изделиями искусных ремесленников. Из Каликута португалец поплыл на север на маленьком судне, не отходившим далеко от берега, посетившим все встречные порты. Разведчик закончил путешествие на острове Гоа. Этот порт на индийском побережье значил не меньше Лиссабона в Португалии или Севильи в Испании. Ковильян общался с арабскими, генуэзскими, венецианскими купцами, выведывал тайны восточной торговли.
В Гоа он сел на корабль, поплыл на запад, посетил Ормуз, а на восточноафриканском побережье – славившуюся золотым рынком Софалу. Драгоценный металл добывали во внутренних районах
В Каире Ковильян должен был встретиться с Пайвой. Условленный срок давно миновал, но товарищ не вернулся из Африки. Ковильян ждал его несколько месяцев. Время шло, Пайва не показывался. По обоюдному соглашению разведчики имели право в одиночку возвращаться в Португалию, чтобы незамедлительно передать королю полученные сведения. Когда оговоренные сроки истекли, Ковильян засобирался домой. Тут к нему неожиданно пришли два ученых еврея, посланных Жуаном с новыми инструкциями, значительным количеством денег. Король запретил агентам возвращаться на родину, пока не посетят пресвитера Иоанна. Союз с христианской страной в центре арабского Востока стал необходим Португалии для выхода в Индийский океан. Ковильян сел за стол, подробно описал королю все увиденное и услышанное в путешествии до Гоа. Сообщения тайного агента о морских путях, дорогах через материк, селениях, крепостях, торговле, товарах португальцы использовали при подготовке экспедиции Васко да Гамы.
Из Каира Ковильяну пришлось вместо Лиссабона держать путь в Эфиопию (Абиссинию), где, по слухам, находилось царство пресвитера. Там действительно с древнейших времен жители исповедовали христианскую религию, мало похожую на европейскую. По образу жизни и нравам аборигены были истинными африканцами. Абиссинский негус (правитель) не знал о существовании «братьев» на соседнем материке и очень удивился приходу португальца. Ковильян передал монарху письма Жуана с текстом договора о сотрудничестве. Царек с удовольствием выслушал содержание посланий и без лишних переговоров подписал соглашение. Ковильян праздновал победу, рассчитывал на двойную награду в Португалии, однако негус оказался чересчур осторожным, не позволил гостю покинуть Абиссинию. Туземец боялся, что Ковильян покажет врагам дорогу в страну. Разведчик очутился в плену у царька, не имея возможности сообщить о том на родину.
В 1494 году умер «драгоценный» союзник Португалии, на престол Абиссинии взошел новый негус. Ковильян воспрянул духом, запросился домой. Монарх выслушал заморского гостя, приблизил ко двору, назначил правителем области. Ковильян получил вместо свободы неограниченные полномочия в чужой стране вдали от семьи. Потеряв надежду вернуться на родину, разведчик завел вторую семью, окончательно обосновался в Африке. Только в 1520 году, когда из Лиссабона к негусу прибыло посольство, Ковильян встретил соотечественников, поведал монаху Франсишку Алваришу о своих скитаниях по Индии и Африке. Ковильян передал португальцам поистине бесценные сведения, к сожалению, уже сильно устаревшие, оказал посольству помощь в качестве советника, переводчика, проводника по незнакомым землям. Ковильян умер глубоким стариком в Абиссинии, так и не увидев родины.
Две безуспешные экспедиции на запад Атлантики, плавание Бартоломеу Диаша на юг, путешествие Перу ди Ковильяна на восток определили характер взаимоотношений Жуана II с Колумбом. Король сделал выбор и не сворачивал с пути до смерти. Он будет целенаправленно готовить завоевание азиатского побережья, копить силы для вторжения в Индийский океан. Сделать это наскоком было нельзя.
Вторая причина, по которой Жуан не спешил продолжить открытия, заключалась в успешной колонизации Африки. Черный континент приносил прибыль, о которой мечтал принц Энрике. Золотой рудник на гвинейском берегу давал драгоценный металл, корабли привозили слоновую кость и рабов. Португалии пришлось подумать о защите освоенных земель, а на это требовались значительные средства. Страна вышла на рубеж, где пришлось остановиться, навести порядок в делах. Осложнение отношений с Испанией и Францией вынудило короля усилить форты на африканском берегу, заложить новые корабли. В Португалии произошли значительные перемены, возводились дворцы, соборы, монастыри. Африканское золото вкладывалось в реконструкцию городов. Куда уж тут до походов на запад!
Неудача с поисками епископа Иоанна поколебала веру в легендарные земли Бразилии, Антилии, Острова семи городов, островов Брендана. «Зачем снаряжать корабли на поиски человеческих заблуждений? Лучше благоустраивать жизнь на Иберийском полуострове!» – решил практичный Жуан. Раздосадованный Христофор вернулся в Кастилию, где возобновил поиски
Глава VIII
Возвращение в Испанию
Зиму 1489 года Фердинанд с Изабеллой провели в Вальядолиде. Они слышали о возвращении Диаша и понимали, что португальцы уверенно движутся к намеченной цели, а Испания увязла в войне с Гранадой, топчется на месте. Впрочем, не надо преувеличивать открытия последней экспедиции. Семьдесят два года португальцы шли от Сагриша до южной точки Африки, сколько лет они будут идти от нового мыса до Индии? Простейшие сопоставления показывали: на это потребуются многие годы. Фердинанд с Изабеллой не спешили. Кастильские шпионы донесли им о переговорах Жуана с Колумбом, об отказе короля снарядить корабли, о холодном прощании, быстром отъезде генуэзца. Знали испанские монархи и о неудачном посольстве Бартоломео в Англию. Осенью прошлого года Генрих VII отверг проект Колумбов. Оставалась Франция, где на троне сидел малолетний Карл VIII, коему по возрасту не было дела до заморских открытий, а регенты и советники занимались своими делами, боролись за влияние на Головастика, как его с усмешкой называли придворные. Фердинанд с Изабеллой обиделись на настырного моряка, не сидевшего смиренно в ожидании их решения, предлагавшего свои услуги иностранцам. Супруги не приняли Колумба в Вальядолиде, не обнадежили скорым согласием. Он посеял в них раздражение и сомнение.
В эпоху феодальной раздробленности в Европе возникли частные флоты, занимавшиеся торговлей, перевозкой грузов, пиратством, за плату участвовавшие в сражениях. Усиление абсолютизма наложило отпечаток на вольные флотилии, хозяева судов вели себя с оглядкой на королей. Если древние финикийцы плыли куда хотели, не думали о политических последствиях путешествия, то зашедшая далеко на юг или на север испанская купеческая эскадра могла вызвать международный скандал. Частные флотилии старались быть незаметными, не заплывать дальше оговоренного пространства, не заниматься географическими открытиями. Морская торговля и оплата перевозки грузов приносили судовладельцам крупный доход.
Именитые гранды не гнушались общаться с капитанами и кормчими, охотно давали деньги на строительство и оснащение кораблей.
Одним из них был Энрике де Гусман, герцог Мединасидония, владевший устьем Гвадалквивира и обширными территориями в междуречье Одьеля и Рио-Тинто, где лежал монастырь Рабида. В годы правления Кастилией брата Изабеллы, герцог был значительно сильнее и богаче сюзерена. В своих андалусских владениях он пользовался неограниченной властью, вел себя самодержцем. Изабелла отобрала у соперника часть земель, лишила привилегий, заставила признать свое верховенство, но и после этого герцог обладал доходом в три раза превышавшим королевскую казну, составлявшим ежегодно 20 миллионов мораведи.
За прошедшие пятнадцать лет королевская чета навела порядок в финансовых делах, в несколько раз увеличила поступления в бюджет, однако война и непомерно разросшийся чиновничий аппарат съедали наличные деньги. Герцог Мединасидония считался самым богатым человеком в Испании.
Между Гибралтарской скалой, взятой Изабеллой у дона Энрике, и Канарскими островами простираются воды залива Кобыл, в котором герцог держал свой флот. Лучшие капитаны Палоса, Уэльвы, Сан-Лукарде-Баррамеды водили корабли Мединасидонии в Средиземное море, к берегам Африки, в Северную Европу. Дон Энрике прекрасно разбирался в вопросах торговли, интересовался географией, астрономией. В 1487 году в лагере под Малагой он познакомился с Колумбом, ожидавшим заключения комиссии Талаверы. Идея генуэзца понравилась герцогу. Он мог снарядить суда, но коль за дело взялись правители страны, считал недопустимым посягать на их интересы.
Прошло два года. Европейские короли не захотели вложить деньги в проект Колумба. В лучшем случае моряка обнадеживали неопределенными обещаниями с мелкими денежными подачками. Христофор вспомнил о частных флотилиях и в январе 1488 года приехал к Мединасидонии. Дон Энрике хорошо принял капитана. Два месяца они говорили о тайнах Атлантического океана и азиатских странах, подсчитывали стоимость экспедиции в Индию, ожидаемые прибыли. Герцог колебался. Он не боялся потерять два миллиона мораведисов (через пять лет на вторую экспедицию Колумба дон Энрике займет Изабелле пять миллионов), но не хотел ссориться с королевской четой. Расширять границы Испании стало привилегией монархов. Новые земли должны принадлежать короне. Мединасидония отверг предложение гостя, ограничился незначительной материальной помощью. От дона Энрике Колумб переехал к арагонскому герцогу Мадинасели, графу Луису де ла Серде, ведшему свой род от рано умершего сына короля Альфонса Мудрого (1252–1282). Наследники Альфонса оттеснили от престола предков де ла Серды, после чего корону захватил незаконнорожденный Энрике II, прародитель Изабеллы. У герцога Мадинасели имелось больше прав на Кастильский престол, чем у правящей королевы. В его жилах текла голубая кровь Альфонса Мудрого, а не бастарда Энрике II.