Христос и церковь в новом завете
Шрифт:
Как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2, 18).
Служение Иисуса не могло не быть связанным с сомнениями, раздумьями и искушениями. Но также очевидно, что Он был искушаем в течение всего Своего мессианского служения, причем не только Своими противниками (см. Мф. 27, 42) или даже многочисленными слушателями (см. Ин. 6, 15), но и учениками. Петр, от лица Церкви исповедовавший Иисуса Мессией (Мф. 16, 16), тут же начинает убеждать Христа в возможности избежать Креста (ст. 22). И если об исповедании Петра Христос говорит:
Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах (Мф. 16, 17),
то в ответ на искусительные слова того же ученика Он произносит отповедь, адресованную сатане:
Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф. 16, 23).
Предание об искушениях Иисуса в пустыне в самые первые дни после Крещения, т. е. в начале
Ситуация и отдельные детали заставляют сопоставить начало служения Иисуса, а в Нем и начало Нового Завета с начальными событиями истории ветхозаветной Церкви — Израиля. Так, пустыня вводит в ситуацию, в которой новорожденный народ Божий находился сорок лет (в случае со Христом — сорок дней, что для смысла не так важно). В пустыне Израиль также претерпевал искушения свернуть с того пути жизни, который предлагал ему Господь. Там были и искушение пищей (Исх. 16, 4), и искушение вернуться в Египет, где пищи было много (Числ. 11, 4-6 и др.). Там Израиль сам искушал Господа, говоря:
Есть ли Господь среди нас, или нет? (Исх. 17, 7)
Были и искушения поклониться другим, языческим богам, более видным и привлекательным, чем невидимый Господь (см. Исх. 34, 14).
Каждое из искушений, переживаемых Иисусом в пустыне, аналогично искушениям израильского народа во время его странствия по пустыне. Как тогдашнее странствие стало парадигмой человеческого пути к спасению [752] , к Обетованной земле — пути, полного трудностей и искушений, — так и Христос, снисшедший к человеку и приобщившийся к нему, повторяет этот путь исхода и странствия по пути к Обетованной земле (ср. Евр. 2, 18). Но в отличие от ветхозаветного Израиля Он преодолевает искушения и входит в Обетованную землю, ведя за собой учеников, Свою Церковь.
752
Ап. Павел говорит о тех же самых искушениях Израиля в пустыне, но именно как об образах наших, общечеловеческих искушений (см. 1 Кор. 10, 1-11).
«История народа, повторенная в Иисусе, в Нем достигает цели: отныне вход в Обетованную землю возможен: Царство Божие здесь (4, 17)!» [753]
В то же время искушения Иисуса — это не только искушения народа, но и Его, только Его искушения как искушения Мессии, Сына Божия, принявшего человеческую плоть.
Что касается самого содержания трех искушений, то в своих различиях они покрывают практически все то «минное поле», по которому протекал человеческий и мессианский путь Христа.
753
Charpentier E. P. 72.
В Мф. 4, 1-11, так же как и в Лк. 4, 1-13 три искушения расположены в порядке возрастания их серьезности. Если предложение сделать из камней хлебы в обоих Евангелиях занимает место первого, начального и наименее серьезного искушения, то второе и третье искушения идут в разном порядке, что косвенно указывает на различные акценты, актуальные для общин Матфея и Луки.
Из лекций архим. Ианнуария (Ивлиева):
Каков богословский смысл этих рассказов о трех искушениях: хлебом, чудом и властью? Сатана [754] предлагает [755] Иисусу Христу совершить так называемые чудеса легитимации, т. е. чтобы Он доказал, что Он истинный, законный, легитимный Христос. Каждый Мессия должен был уметь сотворить все те чудеса, которые творил Моисей, и более того, все чудеса, о которых говорилось в Ветхом Завете, т. е. доказать, что с ним Сила Божия.
754
Если в достаточно семитизированном Евангелии от Марка, хотя он пишет для римлян, появляется сатана (евр.), то здесь уже диавол (греч.). Слово «сатана» для языко-христиан было непонятно, это еврейское слово. «Диавол» — «разрушитель». Бог занимается экономией, то есть строительством, созидательным делом, а дьявол приходит и все это «разбрасывает». В этическом смысле это слово употребляется как «клеветник». Это слово было понятнее для греков, поэтому оно и появляется в более поздних Евангелиях.
755
На
Число три здесь абсолютно символичное число, оно как бы говорит о том, что иудеи требуют от Иисуса легитимных чудес. За числом три скрываются все чудеса.
1-е искушение: стать царем с помощью экономических средств, превратить камни в хлеб, накормить. Конечно, в мире есть миллионы голодных, которые приветствовали бы появление хлеба из любого источника. Христос и Сам только что был в пустыне; Он был голодным. Да и Ветхий Завет часто описывает Царство Божие в образах материального процветания... Поэтому у Иисуса Христа было много соображений считаться с предлагаемым искушением. Слава, популярность экономиста, чудотворца и сейчас будет великой, но это — слава спасителя наших чревес от голода. Это нечто совсем иное, нежели предназначение Мессии страдающего и спасающего через Свое страдание, а не через хлеб и насыщение. Иисус не отказывался признавать экономические нужды людей. Мы знаем, что когда нужно, Он кормил голодных, но не в этом смысл Его мессианства, не это дело Его жизни.
2-е искушение: броситься с крыши храма и не разбиться. Внезапное появление Мессии с небес в храме среди толпы (см. Мал. 3, 1) — тоже одно из чудес, которого ожидали от Христа. Чудесное всегда было очень привлекательно для людей... Иисус отказывается совершать такое чудо. Тем самым Он отказывает в понимании мессианства как чудотворения. Временами Иисус совершает чудеса, когда считает это нужным, когда в этом нуждаются люди, но не чудеса — главное в Его жизни.
Наконец, 3-е, самое сильное искушение — искушение властью. Совершить чудо изгнания римлян со сцены мировой истории и Самому сесть на императорский престол, создать всемирную империю народа Божия, подчинив себе все царства мира. Все станут рабами народа Израиля, во главе которого будет стоять царь-император Мессия. Конечно, Иисус знает о бедственном положении своих сограждан. Он знает, что основное ожидание от Мессии — изгнать иностранцев-римлян и освободить свой народ. Но Иисус отказывается от политического мессианства, потому что такое мессианство предполагает не преображение мира, а всего лишь смену одной человеческой власти другой. Ему предлагается возможность править созданной империй силой, наподобие Римской. Но и это не Его дело, потому что Он знает, что власть Божия, Царствие Божие в обществе никогда не могут быть навязаны извне, тем более силой» [756] .
756
Ианнуарий (Ивлиев), архим. Лекции по Священному Писанию Нового Завета в СПбДА.
Иначе говоря, третье искушение означает не что иное, как предложение уподобить Церковь, созидаемую как Царство Христово на земле, всем другим человеческим государствам (царствам). Как известно, любое государство, даже самое демократическое и правовое, построено на принципах принуждения (даже если в нем — самые продуманные, демократичные законы), а значит, насилия. Собственно государство — это и есть аппарат принуждения, атрибут падшего, греховного мира. Греховность же этого мира определяется господством в нем сатаны. Он — князь мира сего, и любое насилие, в том числе и выраженное в виде государства, является его тенью. Сатана предлагает Христу (как он постоянно предлагал и предлагает Его ученикам) соорудить и укрепить Церковь тем сатанинским методом принуждения, который так или иначе действует как основной закон во всех человеческих государствах. Такое искушение наиболее серьезно и сильно. Поэтому оно и отвергается в наиболее решительной форме: «прочь, сатана» (ЕК).
Все рассмотренные выше отрывки Мф. составляют развернутый пролог Евангелия, включающий родословие Иисуса Христа и повествования о Рождестве, о начале проповеди Иоанна Крестителя, о Крещении Иисуса и Его искушениях в пустыне. Пролог — своего рода вступление, смысл которого — возвестить о самом факте начала земного служения Христа как о Богоявлении. Затем евангелист переходит к повествованию об общественной проповеди Иисуса. Сначала идут общие фразы: