Христос и церковь в новом завете

Протоиерей Александр

Христос и Церковь — Таинство Брака (Еф. 5, 22-33)

[²⁰ благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, ²¹ повинуясь друг другу в страхе Божием.] ²² Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, ²³ потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. ²⁴ Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. ²⁵ Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, ²⁶ чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; ²⁷ чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или

чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. ²⁸ Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. ²⁹ Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, ³⁰ потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. ^31 Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. ^32 Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. ^33 Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа.

Данный отрывок является Апостольским чтением Таинства Брака (Венчания) в Православной Церкви [576] .

Перед нами один из самых ярких примеров того, как могут смыкаться и даже сливаться «высокое» богословие с практической нравственностью (что может быть более повседневной практикой, чем жизнь в браке?!). Вот почему именно такой выбор Апостольского чтения для Таинства Венчания нужно признать наиболее удачным. В самом деле, в Новом Завете (в той его части, откуда берут Апостольские чтения) можно найти несколько отрывков, которые могли бы быть взяты в качестве Апостола-наставления новобрачным. Например, из 1 Кор. 7 [577] или 1 Петр. 3, 1-7 и др. Но ни в одном из них не говорится о браке так «головокружительно» высоко — так, что отношения мужа и жены сравниваются с отношениями Христа и Церкви.

576

В квадратные скобки взяты его первые два стиха, которые относятся, скорее, к предыдущему предложению, чем к увещанию супругам.

577

В то же время, в 1 Кор. апостол Павел более увлечен ожиданием скорого конца, так что склонен больше ценить безбрачие, нежели жизнь в браке, к которой он высказывает лишь терпимое отношение (см. 1 Кор. 7, 9). Таким образом, Еф. 5, 21-33, где о браке говорится так возвышенно, есть некий антитезис, причем не просто в рамках Нового Завета, а в рамках Павловой традиции. Какое из этих двух антиномичных Павловых воззрений на брак восприняла Церковь в дальнейшем? Можно сказать, что оба. Безбрачие как духовная ценность нашло себя прежде всего в монашестве. Здесь показательно различие между Православной и Католической традициями в вопросе о брачном статусе священства. Если в Католической Церкви предпочтение отдано безбрачию как однозначному условию высокого священнического служения (требование т.н. целибата) — и это, как мы видим, имеет основание в Новом Завете, — то в Православной Церкви вполне допускается (за исключением высшего священнического, т. е. епископского служения) сочетание священства с брачной жизнью. В то же время в Католической Церкви брак также является Таинством.

Тут однако вопрос: что с чем сравнивается? Если отталкиваться от того, что данное увещание находится в практической части, и значит, на первом плане — наставление супругам, то тогда супружеские отношения сравниваются с отношениями Христа и Церкви. Но если внимательно читать этот текст, прямо не связывая его с чисто практическим контекстом, то вполне можно сказать наоборот, — что отношения Христа и Церкви сравниваются с брачными отношениями. Да и сам апостол прямо уточняет:

Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви (ст. 32).

Следует признать, что первично здесь именно сравнение Христа и Церкви с супружеским браком, а не наоборот (как кажется на первый взгляд). За этим сравнением стоит прежде всего богатая ветхозаветная традиция. Еще ветхозаветные пророки — наиболее ярко Осия (Ос. 2), но также и Иеремия (Иер. 2, 2), — говорили о Завете Бога с Его народом как о супружестве, а о религиозном отступничестве и идолопоклонстве и вообще

греховности Израиля как о супружеской неверности и блудодействе. Именно в таком аллегорическом понимании понятно значение любовной поэмы — книги Песни Песней — как священной книги в каноне Ветхого Завета. Более того, пожалуй, лишь благодаря такому аллегорическому пониманию Песн. и оказалась среди канонических священных книг.

В Еф. 5, 22-33 делается логически продолжающий и завершающий шаг в этом направлении. Продолжающий, потому что Христос и Церковь — это еще одна, новозаветная грань тех богочеловеческих отношений, о которых говорится во всей Библии, начиная с Ветхого Завета (в этом ряду: Бог и человек, Бог и Израиль как избранный народ, Бог и отдельный человек; Премудрость и Соломон, которому приписывается Песн., Святой Дух и Дева Мария и т. п. [578] ). Причем апостол даже использует некоторые выражения из Песн.:

578

См. Сорокин А., прот. С. 327.

... чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока... (Еф. 5, 27) // Пятна нет на тебе! (Песн. 4, 7)

И все же рассуждение Павла и, главное, сам факт, что оно находится не в догматической части (где это было бы традиционным богословским аллегоризмом), а в практической, т. е. что сама практика жизни (в браке) сравнивается с достаточно наработанным и традиционным образом брака Бога и человека (Христа и Церкви), — все это дает право говорить, что в Еф. делается следующий шаг, который тем самым завершает некий круг сравнений и аллегорий, возвращаясь к исходной позиции.

Апостол прозревает гениальную в своей простоте идею. Если в свое время пророки увидели в браке мужа и жены наиболее точный и подходящий образ Завета Бога с человеком (несомненно, более удачный, чем сравнение с «договором» с его явным юридическим привкусом), то здесь в каком-то смысле делается обратный ход, но «другой дорогой»: отношения в браке должны строиться так же, как ведут себя по отношению друг к другу Бог и человек (имеется в виду верующий человек — Церковь). Если человеческий брак — образ богочеловеческих взаимоотношений, то и наоборот: богочеловеческие взаимоотношения — это образ, по которому задуман брак.

Круг замкнулся, благодаря чему, к слову, Песн. получает «легальный» церковный шанс быть истолкованной не только аллегорически, но и буквально (аллегорическое толкование, оправдывающее каноничность Песн. как священной книги, иногда вызывает ощущение фигового листочка, который не способен скрыть всей красоты и смысла этой книги).

В свете всего сказанного становится понятным, почему так высоко — на уровень Таинства (коих со времен Средневековья в Церкви установилось семь) — ставится в Церкви институт брака. И, пожалуй, именно такое Апостольское чтение вносит в таинственный статус брака решающий вклад (правда, нельзя не учитывать и евхаристического, а значит, таинственного в еще более глубоком, первичном смысле, значения Евангельского чтения — о браке в Кане Галилейской, где Христос претворяет воду в вино, Ин. 2, 1-11).

Итак, брак как образ богочеловеческого союза Христа и Церкви. Об их — Христа и Церкви и одновременно мужа и жены — взаимной любви Павел пишет как о любви к своей плоти, к части самого себя (Еф. 5, 28-29).

Мы вновь можем отчетливо различить фон, которым служит сквозная Павлова идея Церкви как Тела Христова.

Святость Христа и святость Церкви

Здесь же получает продолжение и Павлова мысль о такой любви Бога к человеку, что находит свое выражение в предании Христа на смерть за человеков-грешников. Об этом Павел писал и раньше:

⁶ Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. ⁷ Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. ⁸ Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 6-8).

Или:

¹⁴ любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. ¹⁵ А Христос за всех умер... (2 Кор. 5, 14-15)