Хризалида

Малахиева-Мирович Варвара Григорьевна

«Три посвящения ступени…»

Три посвящения ступени У старости. Одна из них — печаль, Страстей неотгоревшее томление И безнадежностью завешенная даль. Вторая — подвиг кропотливый, Вседневная борьба с непокоренным «я», Смиренья школа, навык терпеливый, Жить не цветением — корнями бытия. На третьей: в белые одежды Ее достигший будет облачен И, высшею увенчанный надеждой, С улыбкой мудрою последний вкусит сон. 7 июля 1933

«Не угадаешь, как метко и остро…»

Не

угадаешь, как метко и остро В сердце войдет занесенный нож И как будет завтра легко и просто То, от чего сегодня умрешь. Не прочитаешь, с какою скрижалью На твой Синай восходит пророк И что готовит за ясной далью Волшебного счастья враждебный рок. Твоя — минута, одна минута. Та, что за нею — уже не твоя. Доверься Паркам, не рви, не путай Короткую нить жития. 8 июля 1933, Малоярославец

«Частоколы высоки…»

А.К. Тарасовой — Катерине в «Грозе»

Частоколы высоки. Крепкие ворота. Сундуки, лари, замки, Душная дремота. Кабанихи гордый храп, Шалый смех Варвары. Этих пут не разорвать, Гнет, попреки, свары. Светит месяц, воет пес, Что-то он пророчит. Уж и так довольно слез, Сердце счастья хочет. За калиткой, где овраг, Где леса и Волга, Кто он? Милый друг и враг Поджидает долго… Ах, идти иль не идти, Гибель неизбежна, Оборвались все пути У души мятежной. Враг смутит и дух, и плоть. Что тут думать долго… …А потом — суди Господь! — Недалеко Волга… 8 апреля 1934

СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ ДНЕВНИКА

В трамвае

Теснились усталые люди в трамвае, Плечом и коленом сверлили свой путь, Локтем упирались и в спину, и в грудь, Вопили: «Кто там напирает?» «Потише!» «Полегче!» «Что стал, как чурбан?» «Тебя не спросили — известно!» «Куда потесниться? И так уже тесно». «А ты поскромнее держи чемодан». И ненависть жалом осиным язвила Сердца удрученных людей. В углу инвалидном прижавшись, следила Старуха за битвой страстей И думала: «Этот вот парень не знает, Не помнит, не верит, что завтра умрет, Что годы, как миги, летят, пролетают, Давно ли пошел мне осьмнадцатый год. У этой бедняжки сидит бородавка На самом носу… эх, беда! Хоть выйдет сегодня живою из давки, Никто не полюбит ее. Никогда. А вон старичок… Добредет ли до двери? Винтом завертели, беднягу, всего Шпыняют и тычут. Не люди, а звери, Никто нипочем не щадит никого. Локтями работает ловко мальчонка, Да хлипкий, да синий какой. Мороз. А на нем решето — одежонка, Должно быть, сиротка и ходит с рукой». Глядела, жалела, вздыхала старуха, Забыв остановки считать. Вошел контролер и промолвил ей сухо: «Плати-ка три рублика, мать». 1 января 1935

«Отворяется тяжкая дверь…»

Отворяется тяжкая дверь, Заскрипели ржавые петли. Вереницу ошибок, грехов и потерь До

конца жития досмотреть ли? 20 февраля 1935

Комната Даниила

На абажуре Бенарес, Две статуэтки «культ коровы», Костей и перьев целый лес, Угрюмо скорбный и суровый Портрет отца и рядом с ним, Дерзаньем духа озаренный, Как непокорный серафим, К познанья безднам устремленный Поэт, философ и пророк, Безумец вдохновенный, Биша. …И книжный этот уголок Волнующею тайной дышит. 24 сентября 1935

Дождь

Посвящается моему Ирису

Май. Пришествие весны так грустно Здесь, на чахлой, глиняной земле. Под окном — кирпично-красный мусор — Строевых затей унылый след. Вздрагивает и мутится лужа От уколов скучного дождя. Спутанно, и хмуро, и недужно Мокрые кусты в саду глядят. На крыльце — дрожат ступени жутко. Недостройка всюду. Или — брешь. Лишь Осман доверчиво из будки Улыбается в надежде на кулеш. 1 мая 1938, Никольское

«Ах, эта стройная сосна!..»

Ах, эта стройная сосна! Так внятно говорит она О том, что можно бы и нам Так подыматься к небесам И становиться всё сильней, Устои закрепив корней, Ловя, как счастье, солнца луч, А под налетом грозных туч Принять без страха смертный бой, Не преклоняясь пред судьбой. 1 мая 1938, Никольское

«Не туманься, не кручинься…»

Не туманься, не кручинься, Мой печальный, нежный друг, С неподвижной точки сдвинься, Улетай за малый круг. В необъятном дивном мире, Полном тайны и чудес, Станут крылья духа шире, Станет выше свод небес. Будут радости иные, Чем в долине. А печаль, Как и сны твои земные, Всю навек развеет даль. 1 мая 1938, Никольское

На старом кладбище

В лазурно-туманной дали Торжественно солнце садится. Тревожно кусты зашептали: Когда же душа обновится? Слетаются в теплые гнезда На отдых усталые птицы. И слышу в их щебете позднем: Пора бы душе обновиться. Долина в предведеньи ночи Вечернею мглою курится. Уж первые звездные очи Блеснули… Спеши обновиться! 1 июня 1938 [Малоярославец]

На лесной опушке

Пращуры мои лесные! Расторгая связь времен, В сени ваши колдовские Прихожу к вам на поклон. Дайте правнучке убогой Свежесть древних сил испить, До конца пройти дорогу, Не порвать кудели нить. В срок сужденный, в срок желанный Чтоб хозяину сполна Без обмана, без изъяна Пряжа вся была сдана. 27 июня 1938, Снегири