Хризантема
Шрифт:
— Что за глаза! — томно вздохнул он. — Минуточку… — И исчез в толпе, послав через плечо воздушный поцелуй.
Мисако застыла на диване, подобно фарфоровой кукле. Спасла ее вовремя вернувшаяся Сатико, объявив, что пора ехать на другую вечеринку.
— Почему тот дипломат назвал тебя дочерью Сфинкса? — спросила Мисако в такси.
— Правда? — рассмеялась Сатико. — Ну и пускай, мне это нравится. Чем меньше обо мне знают, тем лучше.
Мисако виновато потупилась.
— Боюсь, я тебя подвела. Рассказала ему, что мы вместе учились в Ниигате.
Сатико откинулась на спинку сиденья, устало прикрыв глаза.
— Не
— А, понятно, — пробормотала Мисако, по-прежнему ничего не понимая.
— Там, куда мы едем, тебе больше понравится, — пообещала Сатико. — Это дом музейного торговца из Франции, у него еще такая длинная русская фамилия… Жена у него из Америки, исключительно умная женщина.
— Правда? — Мисако с уважением подняла брови. — Наверное, учительница?
Сатико расхохоталась.
— Да нет, не настолько умная. Просто она из тех немногих американских женщин, которые не устраивают скандалов из-за маленьких шалостей своего мужа.
Мисако поморщилась. Подруга, глядя на нее, снова захихикала.
— Так что если он предложит показать тебе коллекцию японских гравюр, то лучше откажись.
— О-о… — шутливо простонала Мисако.
— Ничего, не бойся, — успокоила Сатико. — Его теперешняя любовница тоже сегодня будет. Кстати, ты увидишь там немало знакомых лиц. Почти все, кто работает в шоу-бизнесе, мои клиенты. — Она ободряюще похлопала Мисако по руке. — Как видишь, Тиби-тян, я не просто так езжу на эти вечеринки.
И в самом деле, едва войдя в дверь, Мисако заметила среди толпы известного актера. Гостей собралось множество, все пили, беседовали и смеялись. Сатико уверенно проложила дорогу, чтобы представить подругу хозяину дома. Мисако понравились его дружелюбные темные глаза. Разумеется, не обошлось без поцелуев и потоков английского, но общаться ей было почему-то гораздо легче.
— Он хорошо играет в теннис, — заметила Сатико, увлекая ее к стойке бара.
Прихлебывая что-то безалкогольное, Мисако с удивлением обратила внимание, что толпа вдруг почтительно расступилась. В зал вошла новая гостья — элегантно одетая молодая женщина, в длинном породистом лице которой было что-то знакомое.
— Это актриса? — тихонько спросила Мисако.
— Мы все здесь актеры, — усмехнулась Сатико, — за исключением, пожалуй, одной лишь тебя, Тиби-тян.
Мисако скорчила смешную гримасу, потом нахмурилась.
— Никак не могу вспомнить… Кажется, я видела где-то ее портрет.
Сатико придвинулась поближе и зашептала ей на ухо:
— Скажем так, особа высокопоставленная…
— О-о… — Обомлев, Мисако готова уже была произнести имя, но Сатико жестом заставила ее замолчать и продолжила сквозь зубы: — Не понимаю, что эта аристократка в нем нашла. Может, просто хочет развеять скуку?
— Маа! — только и могла выговорить Мисако.
Сатико легонько щелкнула ее по подбородку, заставляя закрыть рот.
Семейный совет, которого ждала старая госпожа Имаи, так и не состоялся. Вместо этого однажды поздно вечером Хидео был срочно вызван в главный офис фирмы, где получил от
— Позор! — кричал дядя. — Ты не уважаешь семью! Не уважаешь компанию!
Опустив голову, Хидео выслушивал потоки брани, безуспешно пытаясь вставить хоть слово. Дядя не желал ничего понимать. Пять лет назад этот сосунок уговорил их с супругой выступить посредниками, чтобы устроить так называемый брак по любви, и вот результат! Теперь ему, видите ли, приспичило развестись, чтобы жениться на беременной любовнице! Семья Имаи теряет лицо!
— Идиот! Ты…
Хидео терпеливо объяснял, просил прощения, умолял. Он готов был потерять работу, но не мог бросить женщину с ребенком… В конце концов дядя неохотно согласился обсудить вопрос с юристом. Он контролировал капитал фирмы, и ему принадлежало последнее слово при выработке любого возможного соглашения. Встреча была назначена на следующей неделе в адвокатской конторе.
Господин Фукусава, несколько раз низко поклонившись, поправил толстые очки и положил на стол перед главой семьи пачку документов, подготовленных для соглашения о разводе. Все было оформлено честь по чести, оставалось лишь впечатать сумму компенсации. Дядя возвышался в кресле подобно величественной статуе Будды, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он казался высеченным из темного гранита.
— Один миллион иен, — изрек он, грозно взглянув на племянника, — и ни иены больше. Это окончательно.
— Хай. — Хидео, скорчившийся на стуле в позе провинившегося школьника, согнулся в поклоне. — Я понимаю. Большое спасибо.
Дядя что-то презрительно буркнул и гордо выставил подбородок, подтверждая свое решение.
— Прошу меня простить, достопочтенный президент, — обратился к нему адвокат, подобострастно кланяясь, — но я вынужден заметить, что одного миллиона может оказаться недостаточно. Женщины при разводе обычно не получают значительных сумм, однако времена меняются… Легко понять, что супруга вашего племянника, как и ее родственники, крайне расстроена таким поворотом дел. Она может повести себя непредсказуемо, и лишь достаточно большая компенсация может побудить ее подписать соглашение.
Из груди Будды вырвался грозный рык. Отвернувшись от юриста, он яростно ткнул толстым пальцем в племянника.
— Об этом надо было думать до того, как заваривать кашу! Хорошо, полтора миллиона и еще полмиллиона из твоей собственной доли! Все.
Хидео с адвокатом переглянулись. Оба понимали, что спорить дальше бесполезно. Хидео вскочил со стула и, вытянувшись по стойке «смирно», низко поклонился.
— Спасибо, уважаемый дядя. Большое спасибо. — Будь здесь татами, он встал бы на колени и коснулся лбом пола.
Фукусава, встав рядом с ним, как в строю, присоединился к поклонам.
— Сяте-сама… Спасибо, большое спасибо, господин.
Проворчав в ответ что-то маловразумительное, Будда медленно поднялся, слегка согнув шею в еле заметном поклоне, и с презрительным видом прошествовал к двери, словно полководец, недовольный своими самураями.
Фукусава подозвал секретаршу и распорядился впечатать в пустую графу «два миллиона», но сначала подать чай.
— Я все же боюсь, что и этого будет мало, — озабоченно проговорил он, качая головой. — Вашей жене предстоит начинать новую жизнь, а в наше время даже снять квартиру нельзя без большого задатка.