Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды
Шрифт:
– Если ты обратил внимание, ты ведь обратил внимание, милый, правда? – Майя извернулась и заглянула мне в глаза. Я моргнул, – какой ты, однако, многословный! Ржунимагу!
– Так вот, – она продолжила, – если ты меня внимательно слушал, то у тебя должно возникнуть два логичных вопроса. Уважаешь логику? Прелестно! Вопрос первый:
«Почему мы жестко противопоставляем огонь-вода, рассвет-закат, день-ночь и так далее, а в самом конце идут соприкасающиеся стороны света: восток-юг и север-запад?»
– Вопрос
Я не думал ничего. Думать мне просто не хотелось. Майя говорила, а я только слушал, убаюканный ее словами. Мысли в голове были рассеянны и вялы. Так что вряд ли я был способен найти ответы на ее вопросы. Впрочем, она и не настаивала:
– Картина такова. Невозможно постоянно жить на противопоставлениях, поэтому пары восток-юг и север-запад, скрепленные поддержкой Полуденного Солнца, являются некой смазкой (или связующим звеном) между нами всеми. Можно сказать – миротворцами и посредниками.
А Полуденное Солнце – это безупречная женщина, обязательно девственница, на которую возложено выполнение самой сложной задачи: в кульминационный момент перехода из этого мира в другой она должна всем нам подать пример ярости, безоглядности и безжалостного расставания с физической оболочкой. Она должна гореть желанием освободиться и даровать нам часть своего желания, чтобы облегчить задачу вечного прощания с этим чудесным миром.
– А теперь скажи! – Майя отпустила мою голову и села напротив меня. Мне показалось, что ее глаза горят нестерпимым внутренним огнем (но с чего бы это, и разве такое возможно?), – ты собираешься идти сегодня на работу или так и будешь слушать глупые слова натуральной крашеной блондинки?
– Вот так переход! – конечно, никто не сравнится с Матильдой моей! По части сюрпризов Майя могла бы дать фору любому престидижитатору в цирке. Да и что могут сделать эти жалкие фигляры по сравнению с Майей?
Я вскочил:
– Пора, пора выметаться! Слушай, так выходит, что я – именно день! И ты моя полная противоположность?
– Точно мыслишь! Молодец! Возьми лизни чупа-чупс! – Майя громко рассмеялась, – а хочешь – что-нибудь другое!
– Дурочка ты, Майя! – я чмокнул ее в щеку, – все, убегаю!
Я выскочил из метро и стал судорожно ловить такси. Ничего не поделаешь – придется потратить немного лишних денег, но сейчас на этой станции мне никак нельзя появляться. Осатаневшие бабки, наверняка, наплетут с три короба. И меня можно будет смело тащить в кутузку и пытать: «А ну, рассказывай, враг народа – для чего собирался взорвать поезд?»
– Не успеваю! Шеф, шеф, все пропало! – меня начал колотить кондратий, – если в ближайшие пять минут никто не согласится ехать до «Динамо», всё – моя жизнь закончена, и директор порвет меня на части!
– Куда, командир? – рядом со мной тормознула «Шестерка», и из окна высунулась женщина-водитель лет сорока. Вид у нее был, как у Жанны Д’Арк в самый разгар
– До «Динамо»!
– Садись, пулей домчу!
«Шестерка» рванула с места, взвизгнули шины, меня вдавило в сиденье, а в глазах женщины-водителя появился маниакальный блеск.
– Не боись! Мухой долетим! И беру недорого! Ты куришь? – я утвердительно мотнул головой, – а какие?
– «Kent» единичку!
– Тьфу, мусор! Это же сигареты для педиков и баб! Давай-ка лучше покурим моего «Беломора»! Кстати, меня зовут Нара! А тебя как?
– Влад! Какое у Вас имя интересное! Первый раз такое слышу!
– Имя знаменитое, что правда, то правда! – Нара крепко покрыла трехэтажным матом подрезавший ее джип и еще сильнее втопила по газам.
– Мне его в лагере дали, когда моя мамка там чалилась беременной, а потом меня родила! Вот с тех пор и пытаюсь ужиться с миром! Кстати, на вид ты вроде нормальный пацан – бритый почти наголо, как и положено, и взгляд правильный (почти волчий), а что такие сигареты куришь?
– Да не успевал купить, опаздываю! Пришлось у девчонки своей позаимствовать, а так я чисто «Lucky Strike» шмалю! – конечно, я не мог признаться, что давно уже перешел на «единичку», чтобы хоть как-то уменьшить количество никотина в организме. Тогда я сразу в глазах Нары превратился бы в недочеловека, с которым и говорить-то не по понятиям.
– Ну, тогда ладно! Эти еще куда ни шло! Но по мне, все равно, лучше «Беломора» ничего нет. Забористые, натуральный табак, и никакой химии! На – покури! – Нара протянула мне папиросу. Ничего не поделаешь, пришлось взять и, сделав благодарный вид, глубоко затянуться.
Папиросы оказались даже еще крепче, чем я помнил по своему студенческому опыту. Я возблагодарил небеса, что не поперхнулся от дыма, хотя легкие мгновенно разболелись, и мучительно захотелось кашлять. В салоне повис густой плотный табачный угар, из-за которого стало почти не видно дороги.
А Наре было все нипочем. Она поставила музыку на полную, и из динамиков, само собой, зазвучал шансон. А именно – группа «Лесоповал»:
«Ах, если бы я знал все напередО воровском неписанном законе,Ходил бы с пики, а не на развод,Поскольку от работы дохнут кони»– Куда спешишь-то, малый? По делам или так – по личному? Если по личному, то бросай все, от этих малахольных нынче какой цимус? Давай возьмем штоф, посидим по-людски, покумекаем, вспомним золотые деньки молодости! Как думаешь?
«Шестерка» подъезжала к офису, и Нара явно хотела продлить наше знакомство. Может, глянулся я ей, а может просто – проверяла на слабо. Я не велся.
Когда-то давно я дал себе зарок ни в коем случае по возможности не связываться с уголовным людом, и всегда старался его соблюдать.