Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
– Можете, я охотно танцую с друзьями. А вы стали нам очень дороги, милый Питер.
Глядя, как повел юный Уолси княгиню, Адальбер подумал, что он проживает счастливейший миг в своей жизни, и отправился к План-Крепен. Все, что делала Мари-Анжелин, она делала отлично, и танцевала тоже, а в этот вечер была к тому же в ударе. О чем не преминул ей сказать Адальбер и прибавил:
– Вы так рады вернуться на улицу Альфреда де Виньи?
– Даже не представляете как! А главное, я снова могу ходить к шести часам в церковь святого Августина, узнавать новости нашего квартала и потчевать ими за завтраком свою маркизу! И пить чудесный кофе по-итальянски!
Адальбер тихо усмехнулся:
– Вам не кажется, что на этот год путешествий более чем достаточно? Тем более таких жутких? Раз уж мы в Англии, скажу: home sweet home [524] .
Помолчав, Мари-Анжелин доверительным шепотом спросила:
– С самого начала этой драмы я задаю себе один вопрос… И переадресовать его могу только вам или нашей маркизе. Но боюсь ее разволновать.
– Какой же? И с чего вы вдруг так помрачнели?
– Полина Белмон, она безумно влюблена в Альдо, ее с той же страстью ненавидит Лиза. Если бы ужасы с князем не кончились, она бы осталась в стороне? Ведь Полина давно в курсе событий, так я думаю.
524
«Дом, милый дом…»
– Я тоже. Скандал обошел весь мир и не миновал Соединенных Штатов. Думаю, все это время она была крайне несчастна. Полина ведь заложница клятвы: она пообещала нашей маркизе никогда не приближаться к Альдо. Так что влюбленная ничего не может.
– Да, вы правы. Она в состоянии только страдать.
Полина принадлежала к одной из самых видных семей в Нью-Йорке. Она была миллиардершей, талантливым скульптором и обладала к тому же удивительно теплой красотой, на которую откликались даже самые безразличные мужчины. Что же касается Альдо, то речь шла не о любви, но о бурном влечении, о пылающем чувстве, которого он никогда не переживал с Лизой. Жену он любил, но она была слишком «швейцарка», и с ней он никогда ничего подобного не испытывал. Когда князь вспоминал о ночах с Полиной, то понимал, что в нем опять просыпается безудержное желание… И он совсем не раскаивался.
Лиза, узнав о связи Альдо на стороне, потребовала ее разорвать.
Немного подумав, Адальбер наклонился и прошептал:
– Если бы Аве удалось ее черное дело, Полина по велению своей любви позабыла бы о клятве и обязательно полетела спасать того, кто стал смыслом ее существования.
– Я тоже так считаю. И даже думаю, так ли безопасен для Авы Нью-Йорк? Полину не остановишь, она готова сражаться на шпагах, как д’Артаньян, и на пистолетах, как Билл Буффало [525] . Мне кажется, она способна, ни минуты не колебаясь, стереть любого врага с лица земли, и семья ей только поможет. Это особенная семья, и Альдо стал для них идеалом. У себя в стране Белмонты имеют огромное влияние, обладают поддержкой правительства и порой даже пользуются военными кораблями в личных целях.
525
Буффало Билл (1846–1917) – американский
– Хорошо то, что хорошо кончается, – глубокомысленно заключила План-Крепен. – А наш разговор болтовня, и не больше.
Танцы продолжались, но недолго. Внезапно все переменилось. Все – даже мало восприимчивые люди – ощутили приближающуюся опасность, а чувствительные гости похолодели и вздрогнули. Празднество потускнело, свет померк. Музыка звучала все тише и наконец смолкла совсем.
Герцогиня стояла с бокалом шампанского и беседовала с датским послом, она нахмурила брови и повернула голову к дверям гостиной. Питер выпустил руку Лизы и тоже с тревогой взглянул на вход.
– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! Люди в черной форменной одежде! Уж не полиция ли? И это в мой дом, во время торжества, на котором был сам король? Немедленно выставьте негодяев за дверь и потребуйте извинений. У нас не проходной двор, чтобы являться без спроса. Вон! И немедленно! Спустите на них «собак» и заставьте их убраться! – приказала герцогиня сыну.
– Не знаю почему, но мне страшно, – прошептала Лиза, подойдя к Альдо, и он обнял ее за плечи.
– Нечего бояться, милая, – ласково произнес князь.
«Гнездо Морозини» насторожилось, люди сбились потеснее. Как это ни было невероятно, но враг проник и на эту территорию. От полицейских, которые занимали входы и выходы, отделились два человека, очевидно офицеры, и направились к герцогине, надменной и гневной, которая ждала их, чтобы учинить разнос.
– Что означает ваше вторжение? Кто вы такие, чтобы переступать порог дома семьи Картленд, когда король и королева только покинули его? Похоже, вы лишились рассудка, и это дорого вам обойдется.
Человек в форме отдал низкий поклон:
– Поверьте, я здесь не ради удовольствия, этого требует мой долг, и я ему повинуюсь. Я из полиции, суперинтендант Адам Митчелл, Скотланд-Ярд.
– И почему такой человек осмеливается являться ко мне на праздник? Как вы видите, у нас в гостях немалая часть правительства!
– И мы ждем от вас объяснений! – отчеканил Питер. Он не видел необходимости сдерживать гнев, так как терпеть не мог Митчела. – Какова бы ни была ваша миссия, вы могли бы выбрать другое место и другое время, чтобы ее исполнить!
– Как бы ни был неприятен долг, его исполняют, у нас нет другого времени, и я приношу тысячу извинений вашей милости, – проговорил Митчел, скривив рот в улыбке.
Вторжение вызвало крайнее недоумение. Влиятельные персоны сочли нужным вмешаться.
– Скандальное происшествие. Обсудим его завтра в высших инстанциях. А пока выясним, в чем же, собственно, дело. Извольте сообщить, господа, в чем состоит ваше столь неотложное задание, – потребовал седовласый джентльмен.
Митчел улыбнулся, приблизился почти вплотную к друзьям герцогини Каролины и с торжеством в голосе объявил:
– Князь Альдо Морозини, именем короля вы арестованы!
Поднялся шум, раздались возмущенные крики.
– Сколько можно! – презрительно процедил Альдо. – Какие еще нужны доказательства, что я не вор?
Полицейский не скрывал радости, готовясь ответить.
– Вы не вор. И тюрьма не такое уж страшное дело, хоть и грозит бесчестьем. Но вас ожидает виселица. Вы обвиняетесь в убийстве лорда Эллертона, и у нас есть свидетель.
Лиза со стоном упала в обморок, ее подхватила План-Крепен.