Хроника Аравии
Шрифт:
Сидевшую за дальним столом танцовщицу, вся церемония интересовала очень мало. Все её внимание было сосредоточено на Нефтехе скромно сидевшим в отдалении от царя. Одетый в свою обычную белую хламиду, он выделялся среди окружавших его мужчин только своей бритой головой покрытой бронзовым загаром.
Согласно дворцовому этикету установленному Александром, на этом пиру женщины сидели в отдалении от мужчин. Они не пили вина, употребляя только одни прохладительные напитки, что было обусловлено присутствием на пиру Роксаны и Береники. Обе молодые женщины находились в положении
Также, возле каждой из высоких особ, находились персидские жены царских стратегов, приведенные на пир своими мужьями по приказу Александра. Все они располагались около цариц в зависимости от близости или родства к ним.
Сидя в скромном отдалении от центра торжеств Антигона, тем не менее, с плохо скрываемым превосходством смотрела в сторону персиянок. Женившиеся на них по приказу царя, македонцы и греки откровенно сторонились их, не считая нужного скрывать этого. Получив на свадьбу подарок от Александра и его расположение, они считали, свой долг выполнен и полностью забывали про своих азиатских жен. Стратег Пердикка не составлял исключение, предпочитая высокородной Атосе простую танцовщицу, на которую многие из мужчин, сидящих в зале, нет, нет, да и кидали плотоядные взгляды.
Пир развивался по своим законам, и вскоре должны были подавать царский кубок для главного тоста. Антигона вовремя заметила, как покинул свое место Нефтех и двинулся по направлению к кухонному проходу. Легко скользнув со своей скамьи, она приблизилась к окаймлявшей пиршественный зал колоннаде.
Прислонившись к массивной колонне, фиванка отчетливо видела, как египтянин подошел к кухонному проходу, а затем быстро юркнул в него. Выждав некоторое время, Антигона сама подошла к арке, откуда неторопливой рекой в зал лились всевозможные яства.
Изображая уставшую от жары даму и вяло обмахивать веером лицо, фиванка внимательно следила за тем, что происходило внутри прохода. Белая накидка ничего не подозревающего Нефтеха мелькнула и пропала в глубине коридора, из которого слуги несли к праздничному столу всевозможные яства.
Антигона с нетерпением ждала того момента, когда в проходе появиться паж с царскими чашами. Минуты медленно переползали одна за другой и вот, в коридоре показался мальчик, несший поднос с чашами вина. Как и подобает царскому пажу, он с достоинством двигался по скупо освещенному коридору, величаво держа свою ношу.
Мальчик был уже близок к арочному проему, когда внезапно дорогу ему заступила Антигона. От столь неожиданной встречи он вздрогнул и остановился. Крепко сжав поднос, боясь пролить хоть каплю своей драгоценной ноши, он собирался потребовать себе дорогу, как неожиданно слова застряли в его горле.
Да и как ему было не лишиться голоса, когда перед его глазами внезапно возникло маленького чуда природы в виде упругой женской груди. От легкого движения плеча она неожиданно выпорхнула из платья незнакомки и буквально пригвоздила к полу царского пажа.
Тугая, с окрашенным в алый цвет соском она не позволяла отвести от себя взгляд, а идущий от неё аромат, будоражил сознание и заставлял забыть обо всем на свете. Сердце пажа бешено
Свершив дело, фиванка проворно запахнула свое сокровище и осуждающе глянула на отрока, который немедленно залился алой краской. Его руки мелко задрожали, из груди вырвался судорожный всхлип, а горящий страстью взор стыдливо потупился.
Продолжая играть роль оскорбленной дамы, Антигона возмущенно хмыкнула, и, повернувшись спиной, направилась в пиршественный зал, не позволяя себе оглянуться.
Пройдя колоннаду быстрым шагом, она собралась проследить за пажом, но в это время к ней подошел царский конюшенный Каллиник. Привлеченный соблазнительным видом и ароматами Антигоны, молодой македонец попытался оказать ей знак внимание, что совершенно не входило в планы фиванки.
Занятая отражением натиска некстати возникшего ухажера, танцовщица упустила из виду царского пажа. Когда же она смогла возобновить свое наблюдение, мальчик уже подходил к царскому столу. Удивительно быстро оправившийся от неожиданной встречи с ню, паж с достоинством подал царю поднос с винными чашами, преклонив колено.
Александр неторопливо встал и обеими руками поднял золотые чаши и в ту же секунду огромный зал замолчал, словно по мановению. Согласно установленному Александром обычаю, он должен был выпить с хилиархом чаши вина во здравие друг друга и обменяться дружескими поцелуями.
С замиранием сердца следила Антигона, как царь протянул чашу Гефестиону, и тот с благодарным поклоном принял её обеими руками. Не отрывая взгляда от второй чаши, которую разрушитель Фив поднес к лицу, Антигона чуть слышно стала взывать бессмертных богов об отмщении за свой родной город. Сердце её билось подобно рыбе выброшенной на берег, а руки намертво вцепились в холодный камень подпирающих свод колонн.
Казалось, долгожданная минута мщения вот-вот наступит, но словно услышав потаенные мысли танцовщицы, Александр неожиданно опустил чашу вниз и устремил свой властный взор на пирующую толпу. Он ни на кого не смотрел, но Антигону охватил панический ужас. Ей показалось, что взгляд грозного царя был направлен именно на неё.
— Каждый, кто отправляется со мной в поход, имеет собственную цель, свое желание. Есть она и у меня, и заключается не только в покорении Аравии. Я слышал, что эти кочевники почитают только трех богов. И я хочу сократить их пантеон только до одного бога. Очень скоро им придется почитать только одного бога, великого сына Зевса — Амона.
Эти слова вызвали испуганный ропот среди гостей. Как бы ни был велик и могуч покоритель Ойкумены, но не стоило царю бросать вызов богам, пусть даже чужеродным. Подобного бесчестья бессмертные боги не прощают.
Услышав ропот, Александр презрительно усмехнулся и, продолжая бросать вызов неведомым богам, вознес вверх свою чашу.
— Я хочу, чтобы вы выпили, за исполнение моего желания, удачное завершение нашего похода и успешное правление моего любимого друга, хилиарха Гефестиона.