Хроника гениального сыщика
Шрифт:
– Господа, как же легко вас поймать на голую грудь, – усмехнулась краля.
– Значит, Валентин Валентинович, – Рябов покачал головой, – Фантомас – это вы? Но тогда почему Fantomas.ru?
– Именно в сетях мировой паутины мы вылавливали палёные фирмы и банки, – объяснил президент. – Мои агенты взломали секретные коды прохождения денег.
– Почему именно Фантомас, а не, скажем, Микки Маус? – спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
Вертикаль грустно улыбнулась:
– Только под личиной
В дверь постучали.
Возник дворник-таджик:
– Валентин Валентинович, пришёл директор Центробанка.
– Отвезите его на Лубянку, – приказал Президент, дотронулся до локтя подполковницы Вихрь. – И допросите этого мерзавца с пристрастием.
Разведчица щелкнула каблуками фирменных туфель. Чеканно развернулась и (будто на подиуме!) профланировала к двери.
Никогда бы не подумал, что подполковницы могут быть так аппетитны.
Глава 3
Превед, медвед!
Европа всколыхнулась от события дикого. По улицам Парижа, Роттердама и Лондона разъезжал медведь. А колесил он на мотоцикле «Урал», с красным стягом в лапах.
– Что бы это, Петечка, значило? – сощурился на меня великий сыщик.
– Видимо, медведь россиянин, – сощурился я в ответ. – Марка мотоцикла и цвет знамени свидетельствуют об этом неоспоримо.
– Ну, полотнище, положим у РФ уже другое, – желваки Рябова иронически заиграли. – Выясните-ка, акушер Кусков, истоки этого чуда.
Я залез в интернет, позвонил в АПН, связался со знакомыми папарацци. Нащупал диковинное обстоятельство.
Цирк с Вернадского гастролировал по Европе. Коронкой по праву считался номер «Превед, медвед!». Так он был назван в угоду косноязычным интернетовским юзерам.
Косолапый с красным стягом нарезал на мотоцикле десять кругов по манежу, потом сворачивал за кулисы. Там его ловили, давали горсть рафинада.
В Париже приключилась загвоздка. Мишку не удалось поймать, и он выехал из шатра на хай-вей.
Там его только и видели.
Вот уже месяц как он вояжировал по всем странам Старого Света.
– Однако, бензин? Откуда он берёт топливо для поездок? – Рябов широкими шагами мерил комнату.
Голубые глаза его прожекторами разрезали пространство.
Горло моё пересохло.
– Кха-кха! – откашлялся я. – Его бесплатно заправляют сочувствующие России служащие бензоколонок.
– Чему же они сочувствуют?
– Медведя считают провозвестником мирового коммунизма. Именно на текущий год указывал в своих центуриях Нострадамус: «Красная чума поползет по Европе. Косолапое чудище появится всюду».
– Он действительно это писал?
– Видимо, да… Хотя некоторые специалисты эти слова
Мы поговорили и забыли о медведе-мотоциклисте. Так, забавная новость, не более этого. Да тут из Старого Света в Россию хлынул поток беженцев. Французы, англичане, голландцы, немцы…
Они бросали дома и нажитое имущество. Увольнялись с высокооплачиваемой работы и устраивались в Воронеже, Суздале, Магадане доярками, сторожами и плотниками… Многие из них бомжевали. И были безмерно счастливы!
– Натягивайте, Петечка, свои пятнистые штаны, – Рябов передернул затвор именного браунинга. – В Европе, видимо, коллапс. Не будем отсиживаться.
Прибыв в Париж, мы сразу же отправились под ближайший мост через Сену. К клошарам. Так зовут французских бродяг. Они всегда в курсе последних событий.
– Почему соотечественники бегут в Россию? – заиграл хитрыми морщинками пожилой клошар. – Нальете рюмочку?
Я протянул бродяге серебряную фляжку водки «Солнечный Магадан» и папиросы «Прима».
– Ого! – бомж с наслаждением понюхал папиросу, сделал жадный глоток из фляги. Расплылся в улыбке и сказал на ломанном русском: – Забирает!
– Так почему? – со сталью в голосе спросил Рябов.
Бомж лишь жадно присосался к сосуду.
Я отобрал у него флягу, сделал щедрый глоток. Утренний промозглый туман пробирал до костей.
– Петя, не увлекайтесь, – строго глянул Рябов.
Я вытер губы и крякнул.
– Буря! Скоро грянет буря! – по лицу клошара разлился алкогольный восторг.
– В смысле?
– Революция! Мишка со знаменем – гонец красной России.
– У нас же капитализм? – брови Рябова поползли на лоб.
– Вы это бросьте… – засмеялся клошар, отобрал у меня фляжку и разом осушил её до дна.
– А зачем бежать к нам? – опешил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
Бомж фыркнул:
– Если революция победит, то будет только и жизнь, что в России.
– А бродяга-то прав, – прошептал Рябов, когда мы покинули лежбище под мостом. – На каких же географических пространствах Европы сейчас катается наш мишутка?
– Вот уж, действительно, «Превед, медвед!» – нахмурился я. – Давайте, почитаем желтую прессу.
Мишка оказался в Берлине, подле Рейхстага.
С красным знаменем у столь исторического места он напоминал старожилам весну 45-го. Единственное отличие, вместо канонады приветственные крики молодых и не очень немцев.
Мы с Рябовым вышли на тропу войны, запеленговали медведя и набросили на него титановую сетку.
Косолапый разорвал её, будто бы марлю.
Тогда мы вогнали в таежного бродягу слоновью дозу снотворного, а тот и глазом не повёл.