Хроника операции «Фауст»
Шрифт:
— Я бы предложил назвать операцию «Октябрьские праздники», — проговорил фон Бок, зная страсть Гитлера к разного рода символическим названиям.
— Почему?
— Мы пройдем парадом по Красной площади как раз в дни праздника большевиков. Таким будет наш триумф.
— Мои солдаты не обязаны помнить большевистские праздники. — Гитлер бросил раздраженный взгляд на фельдмаршала. — Но вы попадете в число полководцев, бравших Москву, вслед за Бонапартом.
— Благодарю. — Фон Бок энергично дернул головой.
— А что касается названия операции,
— Это будет последнее сражение…
Гитлер быстро отошел от карты, пересек по диагонали сумрачный кабинет, слабо освещенный электрическими лампочками, глухо, с едва сдерживаемой яростью проговорил:
— Я навсегда покончу с большевизмом. Москву, как и Ленинград, — воплощение всего советского — я сровняю с землей, уничтожу авиацией, затоплю водой!
— В таком случае я должен внести поправку в тактические планы… — Фон Бок приблизился к карте. — Обе мои группировки охватят Москву, зайдут в тыл и замкнут кольцо. И тогда город падет сам.
— Вы правильно поняли мою мысль. В прошлом году вы, Бок, поставили на колени Париж. Теперь победитель Парижа станет победителем Москвы!
Когда фельдмаршал вышел из кабинета, его лицо горело от возбуждения. Офицер штаба Фабиан фон Шлабрендорф, ожидавший его в приемной бункера, в этот момент не без ехидства подумал: «Если бы от характера Федора фон Бока отнять тщеславие, то от него ничего бы не осталось».
Операция «Тайфун» началась 2 октября. Армии группы «Центр» прорвали советский фронт и двинулись на Можайск. С севера немцы вышли на канал Москва — Волга… По Волоколамскому шоссе ударили танковые группы Гота и Гепнера… Со стороны Тулы пришел Гудериан… В центре действовал Клюге со своей самой сильнейшей 4-й армией…
7 октября танковые клинья Гепнера и Гота соединились в Вязьме. В окружение попали части пяти советских армий Западного и Резервного фронтов. В этот день фон Бок получил краткий приказ Гитлера: «Преследовать в направлении Москвы».
Успех под Вязьмой вызвал взрыв ликования в Германии. Гитлер приехал из «Вольфшанце» в Берлин и выступил в громадном зале Спортпаласа, разукрашенном еловыми гирляндами по случаю начала кампании «зимней помощи» [24] .
— В эти часы на нашем Восточном фронте вновь происходят громадные события. Уже сорок восемь часов ведется новая операция гигантских масштабов!.. Я говорю об этом сегодня потому, что могу определенно сказать: враг на Востоке разгромлен и больше никогда не поднимется!
24
«Зимняя помощь»(«винтерхильфе») — организованный сбор теплой одежды для солдат гитлеровской Германии. Эта кампания стала проводиться с момента
Из динамиков неслась песня «Барабаны гремят по всей земле». Мелькали заголовки на первых страницах газет:
«Прорыв центра Восточного фронта!», «Исход похода на Восток решен!», «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!»
Для удобства читателей газеты печатали большие, в четверть листа, карты Московской области. Каждый мог карандашом отмечать продвижение немецких войск вплоть до Москвы.
Но окруженные под Вязьмой русские упорно сопротивлялись. На подступах к столице создавался новый оборонительный рубеж. Бои протекали все более упорно и организованно. Забуксовали танки Гудериана у Мценска. Около Калинина, понеся большие потери, застряли войска левого фланга группы фон Бока.
Солдатам вермахта требовалась остановка, требовалась передышка, чтобы накопить силы для нового наступления. Перед ними светила одна-единственная цель: Москва! Они не могли окопаться перед наступлением зимы в какой-то сотне километров от русской столицы, не желали отказываться от теплых зимних квартир.
12
Генерал Леш ожидал Бальдура фон Шираха с минуты на минуту. Только что звонил адъютант рейхсюгендфюрера и сказал, что машина уже вышла.
Стол в гостиной был накрыт на три персоны. Под салфетками неуклюже топорщились бутылки с карлсбадской минеральной водой, арманьяком и тонким вином «Бернкастлер» урожая 1927 года. Рядом с серебряными ведерками, где из льда торчали головки шампанского, стояли блюда с ветчиной и колбасами, сырами, паштетом, фруктами и шоколадом.
Потирая руки и озабоченно бегая вокруг стола, Леш разговаривал с Хохмайстером. Маркус был отозван с фронта в Берлин и старался узнать у Леша причину вызова. Однако генерал хитрил. Он задавал вопрос за вопросом, и Хохмайстеру приходилось отвечать на них.
— Русские действительно столь фанатичны, как утверждают наши фронтовики?
— Да. Они не хотят понять, что побеждены.
— Кто удерживает их в окопах? Комиссары?
— Очевидно, и комиссары.
— Печально, они не видят в нас освободителей от большевиков. — Леш остановился перед Хохмайстером, выпятив круглый живот с Железным крестом. — Здесь мы перегнули палку. Мы слишком откровенно заявили о своих планах. А этим сразу воспользовались русские пропагандисты.
Раздался короткий звонок. В дверях появился адъютант:
— Рейхсюгендфюрер!
Ширах стремительно вошел в гостиную, обнял за плечи Леша, преувеличенно громко воскликнув:
— Рад приветствовать старого бойца!
— Польщен вашим визитом, — шаркнул ножкой Леш.
— Здравствуйте, Маркус. — Склонив голову набок и прищурившись, Ширах оглядел Хохмайстера, обернулся к Лешу: — Почему не вижу награды? Я же читал представление!
Глазки Леша убежали в тень глазниц.