Хроника Перу

Сьеса Де Леон Педро де

Глава LXI. О том, как эти Юнги были очень услужливыми, и были приверженцами своих верований; и какие у них были роды и народы.

Прежде чем рассказывать о долинах равнин, и об основаниях трех городов: Трухильо, города Королей [Лимы] и Арекипы, расскажу немного о вещах, чтобы не повторять это в других местах, идуса ю.ш. о том, что я видел, и о том, что узнал от брата Доминго де Санто-Томас из святого Доминиканского ордена; он один из тех, кто хорошо знал [их] язык, и пробыл много времени среди этих индейцев, наставляя их в делах нашей святой католической веры. кого ордена;

С помощью того, что я видел и понял в то время, когда проходил по этим долинам, и из сообщения, полученного мною у брата Доминго, сообщу об этих равнинах. Местных правителей в старину очень боялись и их подданные им повиновались, и прислуживали им большой свитой, на свой манер: ведя с собой шутов и плясунов, всегда их развлекавших, а другие постоянно пели и играли [на музыкальных инструментах]. У них было много жен, заботясь о том, чтобы они были самыми красивыми, каких только можно найти. И у каждого правителя в его долине были свои огромные опочивальни [дворы], с множеством кирпичных опор, и большими террасами, и прочие покрытыми циновками галереи. А вокруг этого дома была огромная площадь, где устраивались их пляски и арейты [areytos - арейто (старинный индейский танец с пением)]. А когда правитель принимал

пищу, присоединялось очень много народу, выпивавших ихний напиток, приготовленный из маиса или других корней. В этих дворах были привратники, коим вменялось следить за дверьми, и смотреть, кто пришел или кто через них вышел. Все ходили одеваясь в свои рубашки из хлопка и длинные плащи, и женщины также, за исключением того, что одеяние женщины было большим и широким, наподобие длинного плаща с капюшоном, открытого по бокам для рук. Некоторые из них [т.е. жители долин] вели друг с другом войны; и во многих местах никогда не могли усвоить язык Куско. Хотя было три или четыре рода-племени этих Юнгов, но у всех у них были одинаковые традиции, и в ходу были одни и те же обычаи. Они проводили много дней и ночей на своих пирах и попойках. И знаменательно: большое количество вина или чичи, выпивалось этими индейцами, так как никогда не выпускали чашу из рук. Обычно они поселяли у себя испанцев, проходивших через их постоялые дворы и хорошо с ними ладили, и принимали их с честью, но уже они этого не делают, потому что после нарушения мира испанцами, и из-за их междоусобных ссор, и через дурное обращение им учиненное, индейцы их возненавидели; и потому еще, что некоторые губернаторы у них имевшиеся, заставили их испытать настолько сильные унижения, что невозможно было проявлять хорошее отношение к тем, кто проходил мимо них; но они кичатся тем, что держат в качестве слуг некоторых из тех, кого обычно считали правителями. И это произошло и было во времена правления лиц, дорвавшихся до власти, некоторым из которых показался опасным здешний порядок подчинения; и что гнет и назойливость по отношению к местным жителям восстановил их в древних обычаях, до того бытовавших; и если они имелись бы у них, они не нарушали бы свои свободы, и непременно бы привели их к доброму порядку и обращению. По правде говоря, мало народов в мире, по-моему, имели лучшее правление, чем у Инков. Я не одобряю свержения власти никоим образом, но всё же оплакиваю вымогательства и дурное обращение, учиненные испанцами над индейцами, порабощенных жестокостью, не взирая на их знатность и столь высокое достоинство их народа. Из-за этого все эти долины сейчас уже почти пустынны, в прошлом бывшие густонаселенными, как многим то ведомо.

Глава LXII. Как индейцы этих и других долин королевств верили, что души покидают тела и не умирают, и потому они приказывали бросать своих жен в гробницы.

В этой истории я много раз говорил, что на большей части Перу есть обычай, весьма распространенный и бережно соблюдаемый всеми индейцами – хоронить с телами умерших все ценные вещи последних, и некоторых наиболее красивых и любимых их жен. Похоже, что это в ходу на большей части этих Индий. Откуда следует, что дьявол, обманывая одних, старается ввести в заблуждение других.

В Сену, в провинции Картахена, я находился в 1535 году, когда на ровном поле было выкопано около одного храма, поставленного там в честь этого гнусного дьявола, такое количество могил, что было поразительно, а некоторые такие старые, что выросли на них толстые и огромные деревья, и разведали множество этих могил, не считая разведенного индейцами и того, что осталось забытого в той самой земле. В этих краях также обнаруживали большие сокровища в гробницах и будут обнаруживать каждый день. Не так много лет прошло, как Хуан де ла Торе [Juan de la Torre], капитан Гонсало Писарро в долине Ика, т.е. в этих долинах равнин, наткнулся на одну из этих могил, извлеченное содержимое которой, как утверждают, оценивалось более 500 тысячами песо. Так что наказывая строить гробницы роскошными и высокими, украшая их своими плитами и склепами, и укладывая туда с умершим все его имущество и жен, и приборы и много еды, и немного кувшинов с чичи или ихним вином, их оружие и украшения, становится понятным, что у них было представление о бессмертии души, и что у человека имелось не только смертное тело. Но, обманутые дьяволом, они выполняли его наказ, заставляя их думать (по их сведениям), что после смерти они должны были воскреснуть в другом месте, от них далеком, где должны будут есть и пить вволю, как они делали это до смерти. А чтобы они поверили, что сбудется то, что он им говорил, и он не обманывает их и не дурачит, время от времени, и когда воля господа позволяла ему проявлять свою власть, принимал он образ того из начальников, что уже был мертв, показываясь своим собственным образом и подобием, какое он имел в миру, в окружении слуг и украшений, давая понять им, что он пребывает в другом королевстве, радостном и приятном, как они это видели. Теми речами и иллюзиями дьявол ослепил тех индейцев, считавших достоверными те ложные образы, и они как ни о чем другом заботились об украшении тех гробниц или склепов. А к умершему правителю бросали его сокровища, живых жен и детей, и других лиц, с кем он прожил в крепкой дружбе. И потому, из-за названного мною, всеобщим было мнение среди всех этих индейцев Юнга, а также среди горцев этого королевства Перу, что души умерших не погибают, а жили всегда и соединялись там, в ином мире, друг с другом, где, как я выше сказал, они веселятся, пьют и едят, что это и есть их главный [основной] рай. А полагая это несомненным, они хоронят с покойниками наиболее любимых жен, прислугу и близких слуг, и наконец все их драгоценные вещи, и оружие, и перья, и другие личные украшения. А многие их родственники, не поместившиеся в его гробнице, копают ямы в полях и имениях уже умершего правителя, или в местах, где он обычно больше развлекался и веселился, и там хоронили себя, веря, что теми местами проходила его душа и увела бы их с собой для служения ему. А еще некоторые жены, которых предстояло бросить к нему и предназначенных служить ему и дальше, видя, что гробницы еще не доделаны, вешались на своих собственных волосах, и так убивали себя. Думаем, что все это правда, поскольку гробницы умерших говорят об этом сами, и потому что во многих краях верят и сохраняют этот скверный обычай. И я согласен с этим, ибо пребывая в губернаторстве Картахены, где 12 или 13 лет губернатором и судьей резиденции был лиценциат Хуан де Вадильо, из одного селения, называемого Пирина [Pirina], вышел мальчик, и, убегая, он прибыл туда, где находился Вадильо, поскольку его хотели похоронить с умершим тогда правителем того селения. И Алайа [Alaya], правитель большей части долины Хауха, умер почти два года назад [т.е. в 1548 г.], и индейцы говорят, что с ним бросили [в гробницу] множество жен и живой прислуги. А еще, если я не ошибаюсь, это говорили президенту Гаска, и хотя немало остальных правителей отговаривали от этого, заставляя их понять, что велик был совершаемый ими грех, столь чудовищный и бессмысленный. Увидеть дьявола, преобразившегося в те формы, что я назвал, дело несомненное, не смотря на т, что они его увидят. Во всем Перу они называют его Сопай [Sopay] ^[43].

И я слышал, что они видели его в этом виде очень

часто. А еще мне также утверждали, что в долине Лиле он входил в находившихся там восковых людей и говорил с живыми, сообщая им такие дела, о которых сейчас написал. От брата Доминго, как я уже говорил, великого исследователя их тайн, я услышал, что ему сказала одна известная особа, что его послали передать дону Паульо, сыну Вайна Капака, которого индейцы Куско принимали за Инку, и он сообщил ему, как один его слуга, сказал, что около крепости Куско слышал громкие голоса, говорившие очень шумно: «Почему ты, Инка, не оберегаешь, то, что должен оберегать? Ешь, пей и веселись, ты скоро перестанешь есть, пить и веселиться». И эти голоса он слышал, от того, кто это сказал дону Пауло пять или шесть ночей назад. И не прошло нескольких дней, как умер дон Паульо, и слышавшие эти голоса – тоже. Это уловки дьявола и ловушки подстраиваемые им, чтобы губить души тех, кто считается гадателем. Все правители этих равнин и их индейцы носят на головах свои отличительные знаки, чтобы отличать одних от других. На острое Пуна и в большей части района Пуэрто-Вьехо, я уже писал, что они погрязли в гнусном содомском грехе, но в этих долинах и во всех горных районах, сообщают, что не совершают этот грех. Я все же полагаю, что будь у них то, что есть во всем мире, где оно было злом, но если оно становилось известно, учиняли совершившему его большой позор, называя его женщиной, говоря ему, что он забыл мужской обычай, ему присущий. И сейчас, когда они уже оставляют большинство своих обычаев, у дьявола нет ни силы, ни власти, ни храма, ни публичного оракула, они осознали его обманы, и стараются быть не такими плохими, какими были до того, как услышали слово святого евангелия. В их еде, напитках и сладострастии к своим женам, я думаю, если бы милосердие Господа не снизошло на них, малую пользу принесли бы наставления в том, чтобы они оставили свои грехи, не уставая проводя в них дни и ночи.

Глава LXIII. Как они привыкли совершать погребения, и как оплакивали покойников во время похорон.

Так как в прошлой главе я рассказал относительно имевшегося у индейцев верования в бессмертие души, и во что враг природы человеческой заставлял их верить, мне кажется, будет уместным поведать здесь о том, как они делали свои гробницы и как клали в них своих усопших. И тут имеется заметное отличие: поскольку в одном месте их делали глубокими, в других – высокими, в иных – плоскими, и каждый народ искал новый способ соорудить гробницы своим покойникам. И несомненно, хоть я этим много занимался и разузнавал у мужей ученых и любознательных, я не смог достоверно узнать о происхождении этих индейцев или их начале, чтобы понять откуда они взяли этот обычай; правда во второй части этого сочинения в первой главе я написал о том, что мне удалось узнать.

Итак, возвращаясь к теме, скажу, как я увидел, что у этих индейцев различные обычаи в сооружении гробниц. Ибо, как я расскажу в своем месте, в провинции Кальяо, они строят их в своих имениях на свой лад, величиной с башни, одни больше, другие меньше, а некоторые отлично отделаны превосходными камнями. И есть у них двери выходящие на восток, а около них, о чем я также скажу, они имеют обыкновение совершать свои жертвоприношения и возжигать кое-какие предметы и окроплять те места кровью овечек или других животных.

В районе Куско хоронят своих усопших посадив их на трон, называемые Дуос [Duhos], одев и украсив их главными атрибутами [власти, имевшихся при жизни]. В провинции Хауха, одной из наиболее главных в этих королевствах Перу их кладут в шкуру только что освежованой овцы, зашивают в нее, оставляя снаружи [открытыми] лицо, нос, рот и остальное. И в таком виде их оставляют в их собственных домах. А тех, кто является правителями и знатными особами, их дети несколько раз в году вынимают и несут на носилках с большими почестями в ихние имения и усадьбы, и приносят им свои жертвы из овец и барашков, а также детей и жен.

Получив это сообщение, архиепископ дон Иеронимо де Лоайса [Hieronymo de Loaysa] приказал со всею строгостью жителям той долины, и священникам, пребывавших там, наставляя в вере, чтобы похоронили все те тела, дабы ни один не остался в том виде, в каком он был.

Во многих других местах провинций, где я проходил, хоронили [усопших] в глубоких могилах, с выемками внутри, а так же, как в окрестностях города Антиоча, где они строят огромные гробницы и набрасывают столько земли, что они похожи на маленькие холмы. А через дверь, оставленную в могиле, они входят со своими покойниками, с живыми женами, и с остальным, раскладывая всё это рядом. А в Сену многие могилы были ровными и крупными, со своими залами, а другие были с бугорками, похожими на холмики. В провинции Чинча, т.е. в этих равнинах, хоронят, положив покойников на циновки или тростниковую постель.

В другой долине этих же равнин, называемой Лунагуана [Lunaguana] их хоронят сидячими. Наконец, относительно этих захоронений, одни отличают от других в каком положении они там располагались: лежа или стоя, или сидя. Во многих долинах этих равнин, на выходе из долины через скалистые горы и песчаные, поставлено много огромных стен и отдельных помещений, где каждый род содержит свое особое место для погребения своих усопших, и для этого они сделали пустоты и выемки, закрытые самыми простыми дверьми, и удивительное дело видеть сколь много умерших встречается по этим пескам и пересохшим горам; в отдалении друг от друга виднеется множество черепов и их одежд, уже прогнивших и испорченных временем. Они называют эти места, считая их священными, Вака [Guaca], т.е. «печальное», и многие из них были открыты и расхищено много золота и серебра, еще в прошлые времена, после того, как испанцы завоевали это королевство, а в этих долинах часто принято хоронить с умершим его богатство и драгоценности, и много жен и близких слуг, каких имел при жизни правитель. И принято было в прошлом открывать могилы и обновлять одежду и еду, в них располагавшуюся. А когда умирали правители, знатные особы долины, собирались и устраивали оплакивания. И многие женщины отрезали себе волосы, пока не оставалось ни одного, и при помощи барабанов и флейт они выходили [процессией] печально напевая, по тем местам, где правитель обычно развлекался, чтобы вызвать слезы у слушавших эти песни. Оплакав, они совершали крупные жертвоприношения полные предрассудков, обращаясь к дьяволу. Совершив это, и умертвив некоторых его жен, они клали их в могилы с их сокровищами и обильной пищей, полагая, несомненно, что они уходят, дабы прибыть в место, какое им укажет дьявол. И они блюли, и поныне в основном придерживаются того, чтобы до того как положить их в могилы, они их оплакивали 4 или 5, или 6, или 10 дней, смотря кем был умерший. Поскольку, чем важнее был правитель, тем больше чести ему воздается, и большее сочувствие проявляют, оплакивая его со стонами, и напевая надгробные песни под печальную музыку, говоря в своих песнях обо всех делах, случившихся при жизни умершего. А если он был доблестным, то во время плача они несли его, рассказывая о его подвигах. И в то же время, когда укладывают тело в могилу, некоторые их драгоценности и одежды они сжигают около нее, другие же кладут с ним. Многие эти обряды они уже не используют, потому что Господь не позволяет этого, и потому что эти люди мало-помалу начинают сознавать заблуждения, каких придерживались их отцы, и сколь бессмысленна эта роскошь и напрасны почести, ведь достаточно хоронить тела в простых могилах, как хоронят христиане, стараясь унести с собой только добрые дела, ведь остальное служит в угоду дьяволу, от чего душа спуститься в ад более грешной и обремененной.