Хроника пикирующего времени
Шрифт:
Кстати, у Кощея Бессмертного был недавно день рождения. Его нежно, метлой по спине, поздравила Баба-Яга, и он выбрал себе преемником Змея Горыныча.
Русский интеллигент в час солнечного затмения
Январь 1998 г., № 3
Остатки, бывшие когда-то президентом, не прошедшие идентификацию, пораженные инсультами, инфицированные вирусом, шунтированные, переложенные ватой, перевозятся из клиники в клинику, из Торжка в Вышний Волочек. Выставляются на подпорках перед телекамерой и голосом Ястржембского сквозь нос воспроизводят тихий бред
Либеральная интеллигенция, состоящая из смазливых телесамок, потрепанных лицедеев и раскормленных на вранье сибаритов, не вылезает из застолий и презентаций и все врет, врет и врет, не замечая, что в салоне пожар.
Политики в Думе, в Совбезе, в Доме правительства хватают вставными зубами ломти власти и, не пережевывая, жадно глотают. Давятся, икают, и их выпученные глаза и жующие рты подернуты дымом горящих двигателей.
Никто из тех, кто захватил страну в 91-м, засел в ее дворцах, министерствах и храмах, не говорит народу правду о расколотом фюзеляже, опустевшем баке, о показателе высотомера, на котором стрелка уткнулась в «ноль».
Только русские интеллигенты, пропущенные сквозь пытку 91-го и 93-го годов, сквозь мерзость 96-го, исхлестанные бичами «демократов», оболганные, лишенные театров и издательств, изгнанные из университетов и телестудий, посаженные на хлеб и на воду, — только они из своей катакомбы говорят жестокую истину о русской катастрофе, называют имена палачей, и одним своим существованием, своим голосом, напоминающим вопль кликуши, стон смертельно раненного воина, проклятья и молитвы пророка, искупают ложь и паденье сгнивших вождей и витий.
Инок, писавший среди разорений и пожаров «Слово о полку Игореве». Митрополит Филипп, заступившийся за несчастных и павший на ступенях царских палат. Пушкин, из сугробов михайловской ссылки воспевавший подвиг декабристов. Блок, среди декадентского тления игравший на своей флейте «музыку зорь». Платонов и Булгаков, кричавшие сквозь железную маску. Все они передали свои заветы нынешнему поколению русских интеллигентов, не потерявших совесть, не искусившихся на деньги и славу, не обольщенных льстецами и лицемерами, не испугавшихся громил и насильников.
Русский интеллигент — последний, кто свидетельствует перед Богом правду о русском Горе, русской Борьбе, о неизбежной русской Победе.
Вам — Шафаревич, Распутин, Бондарев, Варенников, отец Дмитрий Дудко, Зорькин, Клыков, Бурляев — вам сотоварищи, стоящим насмерть на роковой меже русской истории, внимают и верят люди. Вы — власть! Вы — совесть! Вы — последнее прибежище русской судьбы!
1997
1998: Восстание машин
Декабрь 1997 r., № 52
Соглядатаи из «комиссии по экстремизму», ночные совы режима, Савостьянов и Степашин, парят над Россией. Выискивают «взрывателей памятников». Роются в досье патриотических лидеров. Берут на заметку рабочих, блокирующих Транссибирку. Стращают страну революцией, смутой, террористами «красных бригад». А страна не боится «красных бригад». Безропотно и безгласно
Взбунтовались машииы. Тысячи механизмов вошли в беспощадный подпольный заговор. Организовались в террористические группы моторы, турбины, системы связи, радары, коммуникации. Падают на землю самолеты-самоубийцы. Взрываются протестующие шахты и нефтепроводы. Рассыпаются от ненависти мосты и высотные здания. Сгорают один за другим оскорбленные космические аппараты. Рвутся теплотрассы, обрекая на замерзание регионы. Хранилища химических и радиоактивных отходов мстят, отравляя континент.
Революция взбесившихся от отчаяния машин направлена против бездарного преступного режима, безмозглого и болтливого кабинета, против «хозяйственника» Черномырдина, погубившего экономику и великую техносферу СССР, уныло и косноязычно разглагольствующего о «реформах», о «правительстве профессионалов», о неизменности курса.
Машины устали от брехни, устали от неплатежей, устали от воровства и пошли походом на Кремль и Барвиху. Тот, кто первый вставил беловежский лом в колеса огромной государственной машины СССР, построенной из часовых поясов, тот не убережется от атаки машин, среди которых куранты па Спасской башне и часики на руке Наины Иосифовны. Если вся ПВО страны попытается прикрыть небо над Барвихой и все спецслужбы режима окружат резиденцию тройным кольцом, все равно — ибо так устроена единая и неделимая техносфера — лопнет сливной бачок в «августейшем туалете», и этот взрыв будет услышан на атомных станциях и в ракетных шахтах.
Государство в конце технотронного XX века не может управляться партократическим зубро-бизоном, пораженным болезнью Паркинсона. Не может управляться трусливым и жалким банкиром, отдавшим Россию Чечне. Не может управляться тупым, как кастет, генералом, чьи афоризмы взяты с наколок зэка.
Советская цивилизация, охватившая континент грандиозной машинерией, уходящей в магму, в Космос, в человеческий мозг и сердце, цивилизация, беременная суперпроектом XXI века, управлялась технократами Баклановым, Тизяковым, Нечаем, которые были устранены. Заменены младшими научными сотрудниками из демократических НИИ, попами-расстригами и неудачниками-публицистами. И те, решив, что им достался синтезатор из дискотеки, стали нажимать множество разноцветных кнопок и клавиш. Услышав угрюмый гул идущей вразнос техносферы, трусливо бежали. Передали экономику в руки Шойгу, оглохшего от пожаров и взрывов.
Где ты, великий Технократ-Духовидец, ведающий тайну машины и природы, души и механизма, государства и Бога? Знающий язык птиц, поэтов и машин?
Где великое русское дерзновение, направленное на одухотворение железного и бездушного механизма?
Карлики, не оставляющие еды людям и топлива машинам, потрескивая телефонами сотовой связи, состряпали смертельный для России бюджет-98. Другие прикормленные карлики с телефонами «Билайн» приняли этот бюджет в «оппозиционной Думе», подпитывая катастрофу.