Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Стрыйковский Мацей

Четвертая причина

Как пишет Флор в кн. 4, гл. 2

А может, когда Помпей с Цезарем между собой воевали,

А римское государство гражданские войны разъедали,

Множество знатных родов там с обеих сторон истребили.

В смуте той много невинных ту страшную дань заплатили,

Собственной кровью облив всю землю и море.

Спеси с амбициями бой разожгли всем на горе,

Кроме

Италии, в Греции, в Африке тоже война началась,

Кровь перебитых полков там везде по полям пролилась.

В Азии войск у Помпея еще оставалось немало,

Но проглядел он, когда его счастье навек улетало.

Он проиграл и убит, вместе с ним триста тысяч легло,

Будто потопом морским их жизни с земли унесло ²⁰².

Мудрый Катон, как узнал, что разбиты в бою легионы

Лучших друзей и, предвидя упадок римской короны,

Тут же, отправив подальше друзей и милого сына,

Острым мечом закололся ²⁰³; о злая судьбина!

Дидий и Вар ²⁰⁴ в страшной битве сошлись всем на горе,

Море крови людской там они пролили в море,

Ибо все их корабли океан, бушуя и завывая,

Быстро отправил на дно, дерзости злые карая ²⁰⁵.

Сам понимаешь, какой там ужас творился,

Когда корабль с кораблем в морском танце бился;

Страшно звенели мечи, шквалы на них налетали ²⁰⁶,

Африки берег и берег Испании это узнали.

Ибо тамошние города жестоко потом разорили,

Жителям их неповинным за флота разгром отомстили.

Цезарь же помпеянцев, на Мунде им окруженных ²⁰⁷,

Брал на измор, а те строили насыпь из тел убиенных .

А когда, всех врагов одолев, в Рим вступил триумфатором ²⁰⁸,

То немедленно стал он жестоким и злым императором.

Вот поэтому Кассий, и Брут, и другая римская знать

Поклялись, что рабами его им вовек не бывать.

И, когда заседал он в сенате ²⁰⁹, кинжалы схватили,

Двадцать ран и еще три ему нанесли и убили ²¹⁰.

Как зарезанный вепрь он лежал пред врагов своих шумной толпой ²¹¹,

Кто весь свет залил кровью, поплатился теперь головой.

Сразу после этого Антоний,

муж упорный, бывалый,

С цезарем Октавианом бой затеял не малый,

А другую войну разожгли Кассий, Брут и Лепид,

Где светило ораторов, сам Цицерон, был убит ²¹².

От гражданской войны и несносной тревоги

Многие из Италии уносили ноги

И бежали на север, в лесные края,

Где Литва, Жмудь, Пруссия и Латвия.

Пятая причина

В Риме нередко карали изгнанием ²¹³,

За проступки в чужие края отсыланием,

Где, по закону, виновные до тех пор живали,

Пока, раскаявшись, прощения не получали.

Иногда и без всякой вины ссылали,

Сципион ²¹⁴ и Камилл никакого повода не давали,

Но пострадали, как храбрый Брут и ученый Цицерон,

И в Понтийскую ссылку угодивший Назон.

А иные вернуться в Италию уже не желали,

Ибо в ссылке лучше, чем там, поживали.

Да и от нас из Литвы не всякий удрать хочет мигом,

Здешняя щедрость Цереры лучше, чем тамошняя фига.

От тех изгнанников в Дакии ²¹⁵ итальянцы расплодились,

И в Таврике ²¹⁶, где Кафа, многие из них поселились,

Другие в Греции осели, где и я побывал, в Сио ²¹⁷,

Не диво, что и в Литву их племя заносило.

В Таврике генуэзцы Кафу заложили,

Крым, Азов и Килию ²¹⁸, где Понт, подчинили.

Ныне в полях тех живет турецко-татарское племя,

Так народы и царства перемешивает время ²¹⁹.

Старые стены, и ныне стоящие в диких полях ²²⁰,

Помнят о греках, чьи кости давно уж развеялись в прах.

Где прежде город с замком и башнями был,

Ныне татарин ловит там диких кобыл.

Так и Энея из Трои долго по морю носило ²²¹,

В страхе странствовал он меж Харибдою и Сциллой.

В Африке прежде, потом в стороне Итальянской

Дом он обрел и размножил народ удрученный троянский.