Хроника революции
Шрифт:
По Старо-Невскому проспекту пришли волынцы из другой учебной команды, попросили командира взамен выбывшего по ранению.
Воронцов приказал Кирпичникову:
- Принимай команду, иди и стреляй.
Кирпичников отвел волынцев подальше и сказал:
- Мало нас секут розгами и бьют. Думайте больше!
– бросил их и вернулся назад. Воронцову доложил, что встретил офицера и передал ему команду, потом подошел к взводным Маркову и Козлову:
- Что делается? Стыд и грех!
Унтера
- Когда вернемся в казарму, обдумаем.
В полночь прибежал вестовой от Лашкевича с приказом снять дозоры и построиться во дворах домов, но самим в казарму не идти.
***************
Решение Государственной Думы:
"Совет старейшин, собравшись в экстренном заседании и ознакомившись с указом о роспуске, постановил: Государственной Думе не расходиться. Всем депутатам оставаться на своих местах".
***************
На смену волынцам пришел гвардейский саперный батальон.
На улицах было тихо и пустынно, только казачьи разъезды маячили двухголовыми тенями.
Кирпичников обратился к подошедшему Лашкевичу:
- Позвольте идти!
Лашкевича словно кольнули шилом, он закричал:
- Ты еще не снял роту?! Ты... твою мать, весь день прятался от меня!
– Подбежал к строю и начал последними словами крыть команду.
Придя в себя после освежительной вспышки, он сказал:
- Плохо, нет самостоятельности. Вы проходили только теорию стрельбы, теперь у вас есть некоторая практика. На войне то же самое. Главное - самостоятельность и настойчивость... Все-таки спасибо.
- Р-рады стараться!
Лашкевич приказал:
- На плечо, повзводно в казармы шагом марш.
Кирпичников остался с начальником.
Пришли пьяные Воронцов и Ткачура и попросили штабс-капитана, чтобы он разрешил им самим отобрать патроны у солдат.
Лашкевич отказал, напомнив, что патроны отбирают взводные, потом поблагодарил офицеров за службу.
Кирпичников и Лашкевич пошли в казармы. Зашли в канцелярию. Штабс-капитан снял шинель, устало опустился в кресло:
- Завтра команда пойдет в восемь часов. Будить в шесть. Я приду в семь. Людям скорей ложиться спать.
- Сегодня не обедали, ваше высокоблагородие, не ужинали, чаю не дали.
- Ничего-ничего, теперь не такое время, чтоб чаи распивать.
Приказав всем ложиться спать, Кирпичников остался наедине с младшим унтер-офицером Марковым, посмотрел ему в глаза и спросил:
- Согласен завтра не идти?
- Согласен, - спокойно и твердо сказал Марков, как о чем-то давно им решенном.
- Собери всех взводных.
Кирпичников
- Что будем делать? Отцы, матери, сестры, братья, невесты просят хлеба. Мы их будем бить? Вы видели кровь, которая лилась сегодня по улицам? Я предлагаю завтра не идти. Я лично - не хочу. Лучше умереть с честью, чем стрелять в своих!
- Мы от тебя не отстанем. Будем все заедино.
- Ну, если так... Не выдавать друг друга и живыми в руки им не даваться. Смерть только сейчас страшна, а убьют - ничего не будет.
Позвали отделенных. Те прибежали кто в чем.
- Мы, взводные командиры, решили завтра не идти стрелять. Вы, наши помощники, как решаете?
- Согласны. Только твою команду и будем исполнять.
- Решено. Завтра не идем. Исполнять мою команду и смотреть, что я буду делать. Дневальному наблюдать за пулеметами и пулеметчиками. Из учебной команды никого не выпускать. Встаем не в шесть по приказу, а в пять, собираемся повзводно, объясняем людям, что мы присягали бить только врага, а не наших родных.
Разошлись по местам.
Кирпичников позвал инструктора команды младшего унтер-офицера Дреичева:
- Иди завтра к батальонному инструктору, бери у него патроны, будто бы по приказу штабс-капитана Лашкевича. Бери сколько сможешь.
Койки Маркова и Кирпичникова стояли рядом, и они обсуждали, что может завтра произойти.
- Если никто не присоединится, займем казарму, один пулемет поставим на лестнице, второй - против оружейной мастерской, тогда им нас без артиллерии не взять.
- Ежели к нам не присоединятся, нас повесят тут же.
- Лучше помереть за свободу... Пусть люди помнят учебную команду Волынского полка... Как видно, нет в России тех людей, которые восстали бы против буржуазии и царя. А вдруг, даст бог, присоединятся к нам части! Может, все надеются на начало, а зачинщиков нет?
Они лежали одетые. Марков взял свою винтовку, положил рядом с собой, поцеловал и усмехнулся:
- Вот моя милая, верная жена.
***************
Председатель Государственной Думы Родзянко - генералу Алексееву, 21 час 53 минуты:
"Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их - недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно, ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно.