Хроника Великой войны
Шрифт:
Приняв облик часового, Дрод вернулся к месту убийства и остался стоять там, дожидаясь смены. Заклятие превращения действовало хорошо и подошедший через два часа солдат не узнал подмены.
– Не холодно?
– До костей промерз, – гхалхалтар не знал, каков был голос убитого им часового, и потому говорил хрипло.
– Что это ты, Стэл?
– Простудился, думаю.
– Давай, иди. Бест тебя посмотрит. Он же, знаешь, специалист по всяким травам.
Гхалхалтар кивнул и направился к лагерю. Теперь
Время перевалило уже за полдень, а ему нужно было дождаться ночи.
Халхидорог пришел в трактир рано утром, когда ещё никого не было. Он понимал, что девушка не знает гхалхалтарского и они не смогут поговорить, однако не мог как обычно сосредоточиться на военной службе и, угадывая в ней причину своей рассеянности, хотел видеть её. Осерта встретила его восторженно, горя желанием поделиться своими успехами:
– Приветствую.
Халхидорог остановился:
– Здравствуй.
– Чего угодно вашей милости?
Только тут он понял, что она кое-что знает по-гхалхалтарски, и невольно воскликнул:
– Прекрасно! Ты знаешь мой язык! Почему ты раньше это скрывала?
– Я немножко говорю. Я только день назад обучилась.
– Только вчера? – Халхидорог удивился ещё больше.
– Да, ваша милость.
– Зачем?
– Чтобы говорить, ваша милость.
Халхидорог, радостный, опустился на стул.
– Не надо говорить мне "ваша милость".
– Я не знаю.
– Не умеешь иначе? Хорошо, я тебя сейчас научу.
Мастер Орлог один раз попытался привлечь Осерту к работе, но Халхидорог отослал его обратно на кухню, всучив для весомости золотой, и потом тут же с энтузиазмом продолжил урок.
Осерта сидела, не шевелясь, боясь пропустить какое-нибудь всеопределяющее слово. Он был нетерпелив, не говорил на людском и негодовал на себя, когда не мог сказать ей самого элементарного. В конце концов ему удалось объяснить, как звучит по-гхалхалтарски "ты".
Халхидорогу хотелось узнать, кому он был обязан столь неожиданным подарком:
– Кто учил тебя?
– Гхалхалтар, – Осерта изобразила морщины, чтобы передать возраст учителя, провела рукой позади спины по складкам воображаемого плаща. – Белый, весь белый. Светлый.
Халхидорог задумался. Нехорошее подозрение шевельнулось в нем. Он хлопнул себя по поясу, жестом изобразил что-то длинное и изогнутое.
Осерта кивнула.
– Не надо. Обещай мне, что больше не будешь с ним общаться.
Осерта вопросительно взглянула на Халхидорога.
– Скажи "да", что не будешь говорить с ним, – пояснил он.
– Почему? Гхалхалтар такой белый, светлый.
– Он – страшный гхалхалтар именно оттого, что он "светлый". Я не хочу, чтобы ты говорила с ним. Скажи "да".
Дрод
День тянулся нестерпимо долго, и Дрод вышел из лагеря. Вокруг расстилалось чистое, белое, непоруганное полотно снежного склона. Воитель опустился на колени и стал молиться. Он молился несколько часов. Видевшие его люди останавливались, дивились, принимая за чудака – никто из них не чувствовал в себе подобной религиозности.
Вечер подступил к горам. Стало темно. Тогда старик поднялся. На душе у него было спокойно. Он был готов.
Воитель не спеша прошествовал к лагерю. Постовой окликнул его – он ответил. Его пропустили.
Дрод дошел до того места, где, как он заметил днем, расположились дракуны. Они разместились в палатках, а их драконы спали снаружи, подвернув под крылья свои узкомордые головы на длинных шеях.
Гхалхалтар заметил часового. Дрод принадлежал к числу старейших и опытнейших воителей. Осторожно вынув длинный, кривой нож, он исчез. Невидимый, он шел неслышно, и только отпечатывались на снегу узкие, длинные, гхалхалтарские следы. Часовой воздел глаза к небу. У него было молодое, безусое скучающее лицо. Ему хотелось спать, и он, не в силах побороть зевоту, зажмурился и раскрыл рот. Вдруг глаза его выкатились, лицо искривилось – голова, отделившись от тела, упала на снег.
Ближний дракон, словно что-то почуяв, приподнял крыло, открыл мутноватый глаз. Гхалхалтар застыл. Зеленый глаз дракона покрылся белесой пленкой, захлопнулся. Дрод по опыту не спешил и постоял несколько минут, пока окончательно не удостоверился, что все в порядке, потом двинулся к палаткам.
Входы в них охранялись. Дрод знал это, а потому пошел в обход. Подойдя к палатке сбоку, он сделал аккуратный надрез и заглянул внутрь. Все было тихо. Люди спали, и мирно колыхался над ними воздух.
Воитель протиснулся в тепло палатки, и, невидимый, заскользил от человека к человеку. Один из дракунов пошевелился, но не открыл глаз. Быстро заработал длинный, кривой нож. Никто из них больше не открыл глаз. Никогда.
Дрод вернулся рано утром. Он потратил много сил на спуск по отвесным скалам и шел, покачиваясь, оставляя на снегу глубокие пляшущие следы. Длинный, кривой нож отдыхал у его бедра. Маги, оставленные с тварями на равнине, с опаской наблюдали за ним, понимая, что, если воитель в таком состоянии, он возвращается с крайне опасного и сложного дела. В лагере людей произошло нечто ужасное.