Хроника Великой войны

Крюков Дмитрий Владимирович

– Не успеет солнце совершить три полных оборота, как гхалхалтары вступят в Кону.

– Скоро голова князя отделится от плеч.

– Нет, Кельзан хитер – выкрутится.

– Как укажет божественный жребий…

***

Гамар был рад: воитель Дрод, по своему обыкновению часто отделявшийся от войска, натолкнулся на отряд героев и, убив одного, двоих взял в плен. Четвертому, правда, удалось бежать, но это было неважно. Побродит по степи и устанет от жары.

Гамар поздравил Дрода. Воитель кивнул и ушел отмаливать грех убийства и благодарить Бога за

дарованную победу, оставив начальника с пленными. Тогда Гамар внимательно оглядел приведенных: мужчину и женщину. Он – долговязый, поджарый, с загорелым лицом. Она – смуглая, коротко стриженная, не красивая, но стройная и привлекающая здоровой, живой силой. Губы её кривились, собирая вокруг тонкие морщинки, и, несмотря на то, что женщина держалась прямее своего спутника, гхалхалтар понял, что ей гораздо труднее. Еще несколько часов назад она чувствовала себя способной поворотить вспять огромное войско, а теперь стояла, связанная магическими клейкими нитями. Как стыдно и досадно! Гамар самодовольно улыбнулся:

– Ну что, отвойэвальись? А как нехорошо встречать гостьей с оружийем.

– Вы не гости, вы – посланцы зла! – воскликнула женщина.

Мужчина осторожно потянул её за руку, но она не остановилась:

– Я всегда исправно выполняла свой долг. Мое оружие испило много крови и знало много побед. Но вот я в плену. А коли герой попался, то ему остается лишь достойно умереть. Молю вас, не томите. Моя душа жаждет встречи с Вседержителем.

– Убийть мы всегда успьейем. Если б хотьели, так вас бы Дорд уже порьешил. Он ведь очень хорошо управляйется с кинжалом, – Гамар явно забавлялся, глядя, какую боль причиняют женщине его слова. – Вы лучше расскажитье, зачем шльи, на что надейялись. Неужели думали армию одолйеть?

Китара пристыжено опустила глаза. Видя, что пока убивать их не собираются, Рупин осмелел:

– Мы считали, что Хамрак у вас главный…

– Правильно считали.

– Если бы нам посчастливилось убить его удалось, тогда и победили бы войско.

– Убийть? – Гамар удивился и обернулся к гхалхалтарам, стоявшим у него за спиной. – Вы слышали? Убить Хамрака! Хороша шутка!

Гхалхалтары засмеялись.

Рупин смутился и, не в силах что-нибудь сказать, отступил.

Гамар смягчился. В каменных складках его серых губ задрожала усмешка. Ему вдруг захотелось показать этим людишкам насколько сильно они заблуждаются, вывести их на истинный путь, чтобы увидели, как высоки гхалхалтары, насколько они разумнее всех остальных, насколько велик их предводитель.

– А знайетье, вам надо пообщаться с самим королем. Интерйесно, что он скажет о вашей идее. Да, очьень занятно. Я велю перйедать ему о вас.

***

Рупин и Китара были оставлены под надзором шести гхалхалтаров. Памятуя о том, что они все-таки герои, освободить их от магических пут Гамар не решился. Заметив, что охранники не понимают их языка, лучник устало произнес:

– Как он сказал? Отвоевались?

– Да, – вздохнула Китара. – И надо же, – она бессильно собрала руку в кулак. – Так глупо. Наткнулись на того, с кем, быть может, одним нам не стоило встречаться. Слабенький, хиленький, старичок – подлец, обманщик!

Рупин

заметил, как задрожал у воительницы подбородок.

– Не надо. Не дай рассудку своему помутиться. Лучше возблагодари

Вседержителя за то, что нас не убили сразу. Может выживем.

– Лучше б убили. О Владыка! Ты ничего не понимаешь. Ты безответственный, тебе все равно, а я старалась всегда быть впереди. Я разбила четыре отряда свирепых кочевников, победила двух великанов, тролля и вот… от какого-то старикашки. Я понимаю, если бы то был дракон, а то… – она склонилась, пряча лицо. – И Байдан. Я ведь знала его с того дня, как появилась на свет. Мы вместе исходили все княжество. Он всегда был для меня образцом. Я преклонялась перед ним… А старик!

Плечи Китары затряслись. Рупин вздохнул: теперь ему, которому "все равно" и который всегда считался "безответственным", придется успокаивать её.

– Подумай о том, что говорить перед Хамраком. Если мы будем разумны, он может даровать нам жизнь.

– Зачем она мне! – Китара подняла озлобленное, мокрое от слез лицо, но, заметив снисходительно улыбающихся охранников, сдержалась.

– Если тебе не нужна жизнь, то подумай хотя бы о моей судьбе. Я ещё не хочу отправляться к Вседержителю.

Воительница задумалась.

– Да, ты прав… Нельзя сдаваться.

– Интересно, каков лик Хамрака? – не давая ей опомниться, мечтательно продолжил Рупин.

– Не знаю. Не все ли равно?

– Нет. Внешность многое значит. Вдруг он лопоух, мал, с выпученными глазами, мельтешит, бегает и постоянно дергается, как схваченный за хвост варан? Ему больше тысячи лет, а за такой срок всякое случится.

Китара невольно улыбнулась:

– Нет, думаю, он сухой, высокий, а глаза у него запавшие. И сам он не ходит, а сидит на месте. Дергаться будем мы.

***

Хамрак, сухой и высокий, сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел холодно, но беззлобно. Вошедшие пленники потупились: они ещё не привыкли к виду гхалхалтаров и им было неприятно глядеть в серое лицо короля и его запавшие, с белыми зрачками глаза.

Ни слова не говоря, бессмертный подпер рукой подбородок, длинными пальцами стал перебирать тонкие нити серебристой бороды. Прошло некоторое время. Смятение пленников росло, и это не могло укрыться от некроманта. Однако он продолжал молчать. Женщина пошевелилась. Мужчина осторожно кашлянул. Но кашель затих, и гнетущая тишина навалилась с ещё большей силой. Проползла минута, затем другая. Хамрак знал, что стоящим перед ним людям эти минуты казались вечностью. Каков будет приговор? Нет, на этот раз Смерть проиграет. Бессмертный улыбнулся. Сейчас он возьмет реванш.

– Я слышал, вы собирались убить меня?

– Да, – мрачно, как будто раскаиваясь, кивнул Рупин.

– Жаль, что нам это не удалось! – пробормотала Китара.

– Что ты сказала? Я плохо расслышал.

– Извините, ваше величество, она ещё не пришла в себя. Дело в том, что гхалхалтар ненароком убил её друга, боевого товарища.

– Жалею. Трудно терять друзей, не правда ли? – Улыбка некроманта стала сочувственной. – Но надо радоваться, что вы, а не ваш друг, остались в живых.