Хроника времён 'царя Бориса'
Шрифт:
Съезд пять раз проводил голосование. Хасбулатов так и не набрал нужных голосов. Кажется, на II или даже на III съезде, успокаивая его, а Шахрай не мог простить измены демократам, которые, опустив глаза, частично проголосовали против, так вот, успокаивая его, я что-то говорил ему о временности чувств. А затем - какое шило укололо меня?
– я вдруг сказал:
– Ты из тех, кому не суждено быть избранным. Твой удел быть назначенным.
Мне тогда очень понравилась моя мысль, и я не посчитал её обидной для него, я говорил искренне. Возможно, он не придал моим словам значения. Возможно, не я один предупреждал его - не торопись, твое время впереди. Его, конечно же, раздражало подобное кликушество. В его настойчивости проглядывало что-то одержимое - непременно быть избранным, непременно. Шахрай из тех, кого лучше разглядывать издалека. Не рискую назвать себя провидцем, но я оказался прав. В 1991 году Ельцин назначает С. М. Шахрая советником Президента по правовым вопросам, а затем, спустя пять месяцев, уже в 1992-м, Шахрай получит новое назначение, на пост вице-премьера в правительстве Ельцина, оставаясь при этом государственным советником. Уже никого не удивляет его работоспособность, но, пожалуй, именно здесь, в правительстве,
Отличительной чертой Ельцина, когда он вторично высадился на континент, именуемый политикой, был образ человека без команды. Немыслимо, но факт. Рядом с ним оказалось несколько преданных ему людей, таких, как Лев Суханов, Виктор Илюшин, кое-кто из личной охраны - вот и все. Остальные - некая стихия, толпа, жаждущая своего кумира. Горбачев уже "двигался с ярмарки", Лигачев был до отчаянья одноцветен, Политбюро - мир теней на выставке собственных саркофагов. И вдруг, в эпицентре политических страстей - бунт. У Ельцина не могло быть команды в привычном смысле этого слова. Свердловск далеко, да и осмысленного ядра в пересчете на управление республикой не существовало. Он всегда шел в политику не от каких-либо сил, а как бы от себя лично. Не случайно, что, когда образовалась Межрегиональная группа, она образовалась не вокруг Ельцина, а вокруг Сахарова. И они, ещё в столкновениях, нелицеприятных разговорах, решали: вовлекать Ельцина в круг единомышленников или воздержаться. В этом случае доминирующей оказалась точка зрения Полторанина. Именно Полторанин и отчасти Попов соединили два понятия - Ельцин и Межрегиональная группа. Интеллектуалы, интеллигенты поначалу сторонились Ельцина, его жестковатости, провинциальности. Но была ещё одна причина, объяснявшая отсутствие команды. Разумеется, московский период в политической карьере Ельцина, будь он более длительным и благоприятным, мог заложить основы команды Ельцина. Он стал туда подтягивать силы из Свердловска. Но, во-первых, серьезных сил не было, а во-вторых, он полагал, что совладает с Москвой и уж тогда... Партократические легионы Москвы встретили Ельцина в штыки. Свердловского пришельца блокировали. Его бунтующее новаторство встретило глубоко эшелонированное сопротивление. У каждого члена Политбюро был свой клан, своя система связей, пронизывающая сверху донизу весь партаппарат, политические и государственные структуры самой Москвы. По сути, аппарат Москвы, управляющий городом, и столичный бюрократический мир напоминали сиамских близнецов, имеющих общую кровеносную систему. Стоило Ельцину тронуть транспорт, строительство, торговлю, как это мгновенно отзывалось в высших эшелонах власти. По словам самого Ельцина, его разум не мог представить таких масштабов предательства, которое было совершено по отношению к нему московским партийным окружением. Москва лишила Ельцина возможности создать команду.
Затем выборы в союзный парламент. Чуть позже - на съезд России. Команда, организующая выборы, и команда, управляющая страной, это разные команды. В этом феномен Ельцина и его драматизм. Он не был лидером сложившейся политической группы, он не вышел из её нутра. Скорее, группа арендовала его.
После смерти Сахарова начальный демократический пул мог развалиться. Ему нужен был таран, скала, которая была бы твердой и заметной. Таким человеком-скалой оказался Ельцин. Он был незаменим для бунтаря. Видный партийный функционер, личное открытие Лигачева, который по поручению Горбачева пустился на поиски лиц, способных обновить закостенелое Политбюро. Ельцин и в эту стихийную оппозицию пришел слегка упираясь, постигая её интуитивно, не во всем доверяя ей. По натуре он человек, долго присматривающийся к людям. Это объяснимо. Предательство неизменно заражает человека подозрительностью. Политическая ситуация изменялась стремительно. Времени на взвешивание не было, отсюда появление в окружении будущего Президента случайных, не отсеянных результативным делом людей.
Шахрай возник на I съезде. Ельцин по складу практик. Законодательный Олимп не его амплуа. Он поставил перед собой цель и достиг её. Председатель Верховного Совета - высшая ступень главенствующей власти. Над ним, в пределах республики, уже никого нет. И тем не менее это не его власть, не свойственная его натуре. Его утомляет многословие законов, процедурные препирательства.
Идею президентства на взрыхленную почву суверенных пристрастий уронил Горбачев. Россия искала точку опоры, и собственное президентство могло оказаться такой опорой. Нечто подобное пережил и сам Горбачев. Хотя парламентская стезя ему была ближе - все-таки Московский университет, юридический факультет. У Ельцина самая практическая специальность - он строитель. У него и сознание фрагментарное, блочно-панельное. Он должен осязать результат. Оказавшись во главе законодательной власти, в юридическом вакууме, не в смысле отсутствия юристов-парламентариев, они были, а в смысле полного неведения: кто эти люди, с кем они? На I съезде его подручным юристом был Исаков. Он помогал Ельцину отработать первичные навыки. Глава законодательной власти делал это провинциально, но упрямо. Возможно, Ельцин, к тому времени уже хлебнувший столичных невзгод, но не утративший своего провинциального замеса, пожелал иметь рядом более уступчивого, сговорчивого с ним, с Ельциным, человека.
Шахрай появился на том же съезде. Он выделил себя сам. И, в какой-то мере, сам же себя предложил Ельцину, мгновенно оттеснив Исакова. Не будучи зараженным докторской чванливостью, Шахрай готов был делать самую черновую работу. Он делал это с удовольствием. В отличие от других, Шахрай человек, наделенный карьерным мышлением. Если остальные считали результатом для себя депутатство как факт принадлежности к высшей
Так получилось с бесплодными попытками быть избранным заместителем Председателя Верховного Совета. Одержимость Шахрая, помноженная на упрямство Ельцина, не смогла одолеть упрямства депутатов. Трижды Шахрай не был избран на эту должность. Бесспорной характерной чертой Шахрая является умение в любой ситуации нащупать ключевую позицию и постараться занять её. Став советником Президента по правовым вопросам, устроив несколько сцен Президенту (Шахрай позволял себе капризничать), пригрозив собственной отставкой, при этом точно осознавая, что никакой отставки не случится. Президенту необходимо прочное юридическое прикрытие, а значит, Ельцин зависит от него. Президент - человек привычек, и ему будет очень сложно найти должную замену Шахраю. Не следует забывать, что Шахрай - автор абсолютного большинства указов и решений Президента по наиболее острым проблемам чисто политического характера: взаимоотношения внутри СНГ, создание Министерства обороны России, отношение к Черноморскому флоту, российско-прибалтийская линия... Получив назначение в качестве вице-премьера, он немедленно создает Главное правовое управление и сосредоточивает в своих руках контроль за появлением любого документа, выходящего из правительственных кабинетов. Помимо этого, под его опеку, как вице-премьера, поступают Комитет государственной безопасности, МВД и армия. Распределение обязанностей внутри правительства не особенно афишировалось, но как только об этом узнал парламент - там началось встречное движение.
Шахрай никогда не скрывал своего увлечения политикой. Для юриста политика - это почти всегда сумма интриг. Шахрай в этом смысле не исключение. Он автор многих замыслов. Пока он играл в команде парламента, он плел сеть вокруг правительства, и в тот же час он опирался на Николая Федорова - министра юстиции, он играл вместе с Полтораниным, Андреем Козыревым. Силаев знал о близости Шахрая к Ельцину и старался не портить с ним отношения. Цель Шахрая была осознанной и даже благородной дезавуировать правительственный аппарат, под влияние которого угодил премьер. Но не только это. Разрушить наметившийся союз между Силаевым и Хасбулатовым.
Глава VI
СМЕНА ОБРАЗА
ГОСПОДА, ДЕЛАЙТЕ СВОИ СТАВКИ
Июль 1992 года Можно сказать так, депутаты разгадали Шахрая. Когда интриги касаются высшего эшелона власти, они не более чем естественное поведение власти, следование тем вековым традициям, по которым во все времена жила власть. Кто-то переиграл, умерил его влияние, а усилил свое занял соответствующий пост, на который претендовал соперник, получил материальное обеспечение своих проектов, а конкурент не получил. Это целая наука - интриги внутри власти. Но совсем иной рисунок интриги, когда некто из твоих коллег получает контроль над органами госбезопасности, послужной список которых не блистает нравственной чистотой. И если этот некто властолюбив, работоспособен и тщеславен, то... Итак, Шахрай, покинувший Верховный Совет, отодвинувшись от своего нелюбимого оппонента Хасбулатова, снова угодил под его попечительство. Прознав о новом назначении Шахрая, Верховный Совет республики немедленно отреагировал - первичен контроль Верховного Совета, вторичен контроль правительства над сферой, в которой Шахрай мог утвердиться как нечто значимое. Своя сеть наблюдателей, своя сеть информации, власть, оснащенная невидимой силой. Шахрай из тех, кому не нужна половина власти, пусть даже большая. Именно эта зона действия позволяла бы ему освободиться от опеки всех и вся. И если к этому добавить Главное правовое управление (как его окрестил в шутку сам Шахрай, ГПУ), что давало Шахраю, возглавь он его, контроль над самым малым шагом правительства... Попробуем себе представить, как свои идеи Сергей Михайлович Шахрай излагал Президенту, и, судя по всему, он убедил Президента. Понимая, что в состоянии жесточайшего кризиса и хаоса, в котором пребывает страна, самое страшное - утратить контроль над событиями, Шахрай придумал некий механизм, машину контроля. Возможно, он дал понять, что через него, Шахрая, контроль и будет в руках Президента. А то, что это будет контроль неформальный, Президент может не сомневаться.
Следует предположить, что Президент, в бесконечных поисках надлежащего места Шахраю в здании президентской власти, дабы сохранить для себя этого нестандартного соратника, в конце концов устал от его капризности. На это стали обращать внимание. Да и те, кто стоял рядом с Президентом, были обеспокоены чрезмерным усилением этого невысокого, с внимательным взглядом, внешне даже анемичного, а на самом деле страстного и импульсивного человека. Его темно-карие глаза, если присмотреться, живут какой-то отдельной жизнью, более значимой, нежели происходящие вокруг, в данный момент, события. Я всегда поражался, сколько всевозможного понимания скрывают эти глаза.
В наших рассуждениях полезно не упустить ещё одну частность. Шахрай человек карьеры, Шахрай - человек расчета. Если, несмотря на неудержимое желание обладать властью, Шахрай все-таки её оставляет, вяло объясняя свой уход некоторыми расхождениями с Президентом и его окружением, то следует задуматься: каков главный мотив подобных решений? А таких похожих решений я ухожу - случилось не одно и не два. Он расчетлив, он скрупулезно расчетлив, взвешивая все "за" и "против". Шахрай не верит в победу - вот оно, главное, побудившее Шахрая принять столь объемлющее решение на этот раз.