Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Шрифт:
— Смейся, смейся надо мной, — сокрушенно вздыхая, отвечал Минуций. — По правде сказать, мне так совестно перед твоими родителями, — продолжал он, усаживаясь в кресло и протягивая ноги, обутые в домашние сандалии, поближе к решетке камина. — А что скажет Серторий, твой друг-сослуживец? У меня и без того репутация отъявленного вертопраха…
— Да полно тебе! — махнул рукой Лабиен. — Стоит ли говорить о пустяках!
Минуций поднес ладонь ко лбу, стараясь что-то вспомнить.
— Кажется, я о чем-то очень горячо спорил с Серторием? — сказал он после небольшой паузы.
— Вы говорили о предстоящей войне с кимврами, — отвечал Лабиен, поудобнее устраиваясь в своем кресле. — Ты настаивал, что неплохо было бы привлечь в армию вольноотпущенников и даже рабов, как это делалось в Ганнибалову войну [152] . Ну а Серторий был категорически против того, чтобы приравнивать свободных граждан к либертинам [153] и тем более к подлым
152
Ганнибалова война — так римляне часто называли II Пуническую войну (по имени карфагенского полководца Ганнибала, вторгшегося с войском в Италию).
153
Либертины — вольноотпущенники, низшая категория римских граждан. Позднее и они получили доступ к службе в армии.
154
Пролетарии — неимущие свободнорожденные римские граждане. До военной реформы Мария к службе в легионах не допускались. Они служили во флоте матросами и гребцами.
— Я ожидал, что ты зайдешь ко мне вместе с ним, — сказал Минуций.
— У Сертория сегодня важная встреча с Клавдием Марцеллом, которого Марий уже назначил своим легатом…
— Консульский легат договаривается о встрече с простым центурионом, да еще в праздничный день? — удивился Минуций.
— Видишь ли, Марцелл ведет переговоры с галльскими послами и пригласил Сертория в качестве переводчика.
— Да, ты мне говорил, что он неплохо изъясняется по-кельтски…
— У него в детстве воспитателем был галл, родом из племени арвернов. К тому же, два года службы в Галлии…
— Видимо, переговоры очень важные, если их нельзя отложить до окончания торжеств и богослужения, — заметил Минуций.
Лабиен пожал плечами.
— Ничего удивительного, — сказал он. — Сенат дорожит каждым днем. Думаешь, случайно Марию предоставили однодневный триумф, а на молебствия и общественные игры тоже отвели по одному дню? Многие полагали, что победу над Югуртой отпразднуют с гораздо большей пышностью…
В это время молодой раб принес и поставил на столик перед друзьями два кубка с подогретым вином.
Лабиен взял кубок, отведал глоток и продолжал:
— Мария превозносят до небес, но в сущности это заслуга Суллы, что войну удалось закончить нынешним летом. После того, как он убедил Бокха выдать Югурту, война потеряла для нумидийцев всякий смысл.
— И все же в консульских фастах [155] Марий, а не Сулла будет значиться как победитель Югурты, — сказал Минуций, задумчиво глядя на огонь в камине.
— Это так, — согласился Лабиен, — но Сулла… вот уж неуемное хвастовство! Ты знаешь, он уже носит на пальце перстень с печаткой, на которой изображена сцена выдачи ему Югурты…
155
Консульские фасты — погодные списки консулов с кратким перечнем их деяний.
— Представляю, как будет злиться Марий, когда узнает об этом!
Друзья немного помолчали.
— А Никтимена? Я вчера забыл спросить о ней. Здорова ли? — первым заговорил Лабиен.
— Никтимена? — с удивлением переспросил Минуций, очнувшись от своих дум. — Разве я не говорил?.. Ее нет в Риме… Знаешь, я оставил ее в Капуе…
— Вот как! — в свою очередь изумился Лабиен. — Неужели поссорились?
— Немного.
— А что произошло? Вы же всегда отлично ладили друг с другом.
— Тут особый случай… Только пусть это останется между нами.
— Клянусь Юпитером, я не из болтливых!
Минуций вздохнул.
— Видишь ли, — начал он медленно и с явной неохотой, — когда я был с ней в Капуе… ну, одним словом, я дал там обет целомудрия Диане Тифатине…
— Обет целомудрия? — не удержался от восклицания Лабиен.
— Только не богохульствуй, — предупредил приятеля Минуций.
— Ну что ты! Я понимаю, дело святое… Но, прости, что тебя заставило?
— Долги, мой друг, долги… В Капуе за меня взялись кредиторы — я едва избежал продажи под копьем [156] всего своего имущества в Кампании. Хвала богам, мне удалось достать деньги, чтобы погасить первоочередные задолженности. Но после всех этих передряг настроение у меня было такое… хоть отправляйся за советом к дельфийскому оракулу [157] . А тут у меня возникли кое-какие планы на будущее, и я подумал, что неплохо бы поклониться Диане на Тифате [158] . Ты ведь знаешь, что я с детства чтил ее, как свою покровительницу. И вот я принес ей жертвоприношение и дары, а потом остался переночевать в храме, надеясь увидеть вещий сон. Почти всю ночь я не сомкнул глаз, мне не спалось, словом, только под самое утро я задремал, и привиделся мне сон, будто стою я в Арицийской роще, на берегу озера, а возле священного
156
Продажа под копьем. Копье, как символ квиритской собственности, водружалось при продаже с аукциона имущества римского гражданина (должника или осужденного).
157
Дельфийский оракул. У народов древнего Востока, древних греков и римлян оракулом назывался жрец, дававший советы, прорицания, якобы исходившие от божества, а также место, обычно храм, где давались прорицания. Особой известностью пользовался храм Аполлона в греческом городе Дельфы (дельфийский оракул).
158
Тифата — гора неподалеку от Капуи. На ее вершине стоял храм, посвященный Диане.
159
Царь Неми — так именовался особый жрец, охранявший священный дуб Дианы в посвященной ей роще неподалеку от города Ариции (там же, у озера под названием Неми, находился и храм Дианы). Жрецом Неми мог стать только беглый раб-преступник. Способ замещения его был необычен и жесток: к нему посылался другой беглый раб, присужденный к смерти, который пробегал весь путь от храма Дианы в Риме до Арицийской рощи и вступал в смертельный поединок со жрецом Неми; в случае победы над ним он занимал его место.
Хотя Лабиен в отличие от друга относился к божественным делам и вообще к религии с известной долей скептицизма и проявлял интерес к учению Эпикура [160] , рассказ о вещем сне он выслушал с неослабным вниманием, не позволив себе никакого иронического замечания или улыбки недоверия. К сновидениям он относился с большим почтением, нежели к предсказаниям авгуров или гаруспиков.
— Что ж, кажется, тебя действительно посетила сама Диана, принявшая образ прекрасной лани, — сказал он. — И слова ее яснее любого оракула — она конечно же дарит тебе свое покровительство…
160
Эпикур — древнегреческий философ, живший в 341–270 гг. до н. э., последователь атомистической теории Демокрита. Отрицал бессмертие души и усматривал высшее счастье человека в атараксии — свободе от всякого страха, в особенности от страха перед смертью, богами, существование которых он не отрицал, но считал, что они не вмешиваются в дела людей.
— О, в этом у меня нет и тени сомнения, но вот Никтимена… она и слушать меня не стала, кричала, что я нарочно все это выдумал, чтобы ее бросить. Я тоже взъярился… Одним словом, получился страшный скандал…
— В такого рода делах трудно давать советы, — вздохнул с пониманием Лабиен. — Впрочем, если хочешь, выскажу тебе одну мысль…
— Какую?
— Я рассуждаю таким образом, что Диана Тифатская, которой так приятны обеты безбрачия и целомудрия, будет совсем не против, если ты еще послужишь Марсу Победоносному. Я говорю к тому, что военный лагерь — наилучшее место для воздержания…
— Клянусь всеми богами, ты опять за свое! — невесело рассмеялся Минуций. — Так и хочешь заманить меня в глушь галльских лесов! Нет, нет, мой дорогой! Довольно я провел времени на чужбине… Кроме того, мои заимодавцы вряд ли выпустят меня из Рима, как только узнают о моем намерении отправиться за Альпы, откуда в последнее время мало кто возвращается [161] …
— Ну, как говорят в Греции, это не проблема, — возразил Лабиен. — Я обещаю устроить так, что ты исчезнешь из Рима, как бесплотный дух, как призрак…
161
По римским законам в отсутствие должника терялось право на иск, и заимодавец лишался предмета тяжбы. Поэтому кредиторы могли задержать в Риме даже получившего должность наместника провинции, если он не рассчитался с долгами, как это случилось позднее с Юлием Цезарем, который смог выехать в назначенную ему провинцию только после того, как за него поручился огромной суммой денег известный богач Марк Лициний Красс.