Хроника времен Карла IX
Шрифт:
Отряд шагом направился к большому пустырю, простиравшемуся около прежнего Турнельского дворца. Там капитан приказал остановиться; затем послал дюжину людей под начальством корнета на разведку и сам расставил при входе в соседние улицы караулы, которым он дал приказ зажечь фитили, словно перед лицом неприятеля. Приняв эти необычные меры предосторожности, он вернулся и встал перед фронтом отряда.
— Сержант! — произнес он более жестко и повелительно, чем обычно.
Старый кавалерист, в шляпе с золотым галуном и с вышитой перевязью,
— Все ли всадники у нас снабжены фитилями?
— Так точно, капитан.
— Есть ли порох в пороховницах? Достаточно ли пуль?
— Так точно, капитан.
— Хорошо! — Он пустил шагом свою кобылу вдоль фронта своего маленького отряда. Сержант следовал за ним на расстоянии длины лошади. Он заметил, что капитан не в духе, и не смел приблизиться к нему. Наконец он набрался храбрости:
— Капитан, разрешите кавалеристам дать корм лошадям. Как вам известно, они с утра не ели.
— Нет.
— Пригоршню овса, времени это займет не много.
— Пусть ни одна лошадь не будет разнуздана.
— Ведь сегодня ночью нам предстоит работа… как говорят, и это, может быть…
Офицер сделал нетерпеливое движение.
— Вернитесь на свой пост, — ответил он сухо. И он продолжал свою прогулку. Сержант вернулся в ряды солдат.
— Ну как, сержант, правда? Что будут делать? В чем дело? Что сказал капитан?
Десятка два вопросов сразу были ему заданы старыми солдатами, которые благодаря своим заслугам и долгой совместной службе с сержантом могли позволить себе фамильярность по отношению к своему старшому.
— Ну, будет дело! — сказал сержант тоном человека, который знает больше, чем говорит.
— Как? Как?
— Не разнуздывать ни на миг… потому что, как знать, с минуты на минуту мы можем понадобиться.
— Ага! Разве собираются драться? — спросил трубач. — А с кем будем драться, хотелось бы мне знать?
— С кем? — повторил вопрос сержант, чтобы дать себе время подумать. — Черт возьми, хорош вопрос! С кем же, по-твоему, драться, как не с врагами короля?
— Так-то так, но кто же эти враги короля? — продолжал вопросы упрямый трубач.
— Враги короля? Он не знает, кто враги короля! — И сержант с сожалением пожал плечами.
— Испанец — враг короля, но он не мог бы так потихоньку сюда явиться; его бы заметили, — вставил один из кавалеристов.
— Пустяки! — начал другой. — Я знаю много врагов короля, которые вовсе не испанцы.
— Бертран прав, — сказал сержант, — и я знаю, кого он имеет в виду.
— Кого же?
— Гугенотов, — ответил Бертран. — Не надо быть колдуном, чтобы догадаться. Всем известно, что веру свою гугеноты взяли из неметчины, а я хорошо знаю, что немцы — нам враги, потому что частенько стрелял в них из пистолета, особенно при Сен-Кантене, где они дрались как черти.
— Все это прекрасно, — сказал трубач, — но ведь с ними заключен мир, и, помнится, много шума было по этому случаю.
— Доказательством, что
— Заешь его чума! — воскликнул сержант. — Ты еще не знаешь этого, Мерлен (тебя не было у нас в полку): ведь Ларошфуко командовал во время той засады, когда мы все чуть не полегли при Ла-Робре в Пуату. Прековарный малый!
— Он же сказывал, — прибавил Бертран, — что отряд рейтаров большего стоит, чем эскадрон легкой кавалерии. Я так же верно это знаю, как то, что эта лошадь — пегая. Мне передавал это паж королевы.
Среди слушателей послышались негодующие возгласы, но они сейчас же уступили место любопытству узнать, против кого направлены военные приготовления и те чрезвычайные меры предосторожности, которые принимались у них на глазах.
— Правда ли, сержант, — спросил трубач, — что вчера пытались убить короля?
— Бьюсь об заклад, что тут замешаны эти… еретики.
— Хозяин гостиницы «Андреевский крест», где мы вчера завтракали, за верное рассказывал, что они хотят переделать весь церковный устав.
— Тогда все дни будут скоромными, — весьма философски заметил Мерлен, — кусок вареной солонины вместо чашки бобов. Тут еще огорчаться нечему!
— Да, но если гугеноты будут у власти, первым делом они расколошматят, как посуду, все отряды легкой кавалерии и на их место поставят своих собак, немецких рейтаров.
— Если так, так я охотно наломал бы им хвосты! Провалиться на этом месте, тут будешь католиком! Послушайте, Бертран, вы служили у протестантов; правда ли, что адмирал конным солдатам платит только по восьми су?
— Ни копейки больше, старый скряга! Потому-то после первого же похода я и бросил его.
— Здорово сегодня не в духе капитан, — заметил трубач. — Всегда такой славный малый, с солдатом охотно разговаривает, сегодня рта не раскрыл за всю дорогу.
— Новости его не веселят, — ответил сержант.
— Какие новости?
— Наверное, насчет того, что хотят предпринять гугеноты.
— Гражданская война скоро опять начнется, — сказал Бертран.
— Тем лучше для нас, — сказал Мерлен, всегда смотревший на вещи с хорошей стороны, — можно будет драться, жечь деревни, баловаться с гугенотками.
— По всем видимостям, они захотели снова начать свое старое Амбуазское дело, — произнес сержант, — потому нас и вызвали. Мы живо наведем порядок.
В эту минуту вернулся корнет со своим отрядом; он приблизился к капитану и стал ему тихонько докладывать, меж тем как солдаты, которые с ним ездили, смешались со своими товарищами.