Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
Однако кто сбил самолет Пауэрса?
В анналах истории остался рапорт командира одного из подразделений ракетных частей ПВО, расположенного в районе Свердловска: «Доношу, что ваш приказ об уничтожении самолета-нарушителя государственной границы Советского Союза, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, выполнен в 8.53 (по московскому времени).
При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения
Майор Воронов, 1 мая 1960 года».
Все бы ничего, да вот одна деталь смущала свидетелей тех давних событий: более 30 минут после пуска ракеты дивизионом Воронова доклада о результатах боя никуда не поступило…
Здесь, пожалуй, самый момент обратиться к воспоминаниям Сергея Хрущева. Он передает обстановку уже после доклада ракетчиков главкому ПВО страны С. С. Бирюзову о сбитии самолета-нарушителя: «У Сергея Семеновича отлегло от сердца. Тут последовала новая информация, местный командующий истребительной авиацией генерал-майор Вовк сообщил из Свердловска «Дракону»: „Одного летчика задержали, второго ловим…” Бирюзов решил дождаться подтверждения о поимке второго шпиона и потом доложить отцу о происшедшем лично.
Не успел маршал решить: заехать домой переодеться или явиться на Красной площади вот так, по-боевому, как снова позвонили по ВЧ из Свердловска. Запинаясь, генерал сообщил, что второго парашютиста нашли, к сожалению, им оказался наш, старший лейтенант Сафронов.
— Как наш? — маршал едва сдержался, чтобы не перейти на крик. — Сколько самолетов сбили? Вы что, чужого от своего отличить не можете?
— У него не работает ответчик, — соврал генерал.
Потом эту ложь повторяли повсеместно, хотя пилоты свидетельствуют об обратном.
— Сколько ракет выпустили? — понемногу стал успокаиваться Бирюзов.
— Одну, три и еще две, — начал неуверенно считать генерал в Свердловске.
— А какой сбили? — не дослушал его маршал.
— Первой, — убитым голосом произнесли на том конце провода.
— Так какого же вы рожна… — дальнейшие несколько минут обычно спокойный Бирюзов пользовался исключительно непечатными выражениями и в сердцах бросил трубку.
Радужное ощущение победы мгновенно улетучилось, в таком виде доклад не предвещал триумфа.
— Узнай, какой самолет они сбили, Т-3 или МиГ, — бросил маршал Савицкому.
Тот вновь связался со Свердловском.
— МиГ-19, — кратко сообщил он после нескольких минут энергичного разговора. — Первым я послал Т-3, приказал таранить, но летчик промазал, прошел выше цели. Тогда подняли МиГ-19, показалось, что цель снизилась.
— Хорошо, — Бирюзов уже не слушал своего заместителя.
В его мозгу отпечаталось: перехватчик пролетел над высотным разведчиком. Это само по себе достижение. Но как доложить? И тут в его голове мелькнула спасительная идея. Маршал подозвал к себе заместителей.
— Дело обстояло так, — начал он уверенным, ровным голосом. — Нарушитель только краем мазнул по зоне досягаемости ракет. Мы это предполагали заранее и послали наперехват Т-3. Нет, лучше пару Т-3, —поправился он. — Ведь там стояли два самолета. Они
— Старший лейтенант Сафронов, — подсказал Савицкий.
— Да, лейтенант, — повторил маршал, — погиб как герой. Все! И никаких других ракет! Расстрелялись! Помехи им, видите ли, глаза застлали.
Маршал оглядел с головы до ног своих заместителей. На их лицах он прочитал согласие. Такая версия устраивала всех, в первую очередь главнокомандование.
— Ты, — Бирюзов повернулся к Кулешову, — немедленно лети на место. Разберись внимательно, но, главное, все должны говорить одинаково. Ясно?
— Есть, — ответил генерал-полковник.
Савицкий только кивнул головой…»
Кивнул головой… Попробовал бы не кивнуть! Самый крутой омоновец образца октября 1993-го в сравнении-то с Сергеем Семеновичем не больше как нервная гимназистка. Маршал рассказывал однажды в узком кругу, как в свое время где-то в подземелье тащили на казнь самого хозяина Лубянки. Берии стало плохо, и от этого, как тонко заметил Сергей Семенович, «он обосрался». Тут Бирюзов его и пристрелил…
Нет оснований не верить рассказу сына Хрущева и о твердой установке маршала по поводу расстрела самолета-нарушителя. Однако установки — установками, а как в действительности обстояло дело с теми самолетами?
…Два пилота — заместитель командира эскадрильи капитан Б. Айвазян и старший лейтенант С. Сафронов в тот майский день несли боевое дежурство на аэродроме неподалеку от Перми. Когда началась ловля американского шпиона, они перелетели в аэропорт Кольцово, под Свердловск. Там их истребители МиГ-19 дозаправили топливом, и летчики остались в кабинах боевых машин в готовности к перехвату.
На том же аэродроме случайно оказались еще два перехватчика — Т-3. Этот самолет-«труба» заметно отличался от своих собратьев внушительным внешним видом — в выхлопное сопло двигателя можно было войти не сгибаясь. Дельтовидное (треугольное) крыло самолета начиналось далеко за кабиной летчика, и сверху машина напоминала огромную балалайку. У нас, в исследовательском полку, был такой перехватчик. Помню, летал на нем капитан Железнов, и, сравнивая с «трубой» наш МиГ-21, который вскоре признает весь мир, мы несколько ревниво посматривали на тот грозный с виду Т-3.
Словом, два таких самолета с заводского аэродрома в полк под Барановичи перегоняли перед майскими праздниками капитан И. Ментюков и капитан А. Сакович. Для перегонки боевой машины с одного места на другое, понятно, не требовались ни ракеты, которыми был вооружен Т-3, ни высотное снаряжение для летчика — металлический гермошлем, высотно-компенсирующий костюм, без которого человек лопнет на высоте в случае разгерметизации кабины. А тут вдруг рано утром вызов на аэродром — готовность номер один — и приказ: «Слушайте меня внимательно. Цель — реальная, высотная. Таранить! Приказ Москвы. Передал „Дракон”».