Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга II
Шрифт:
«И я сам, – вдруг подумал Саймон. – Обо мне-то не забывай».
Потому что это ведь правда, не так ли? До того как стать вампиром, он пережил смерть. Он ощутил смертный холод. Он потерял всю кровь. Он лежал под землей.
А потом случилась амнезия – тоже своего рода смерть.
Он еще даже не Сумеречный охотник, а жизнь уже так много у него отняла.
– Саймон. Так и думала, что ты здесь.
Саймон обернулся, мысленно напомнив себе, что, несмотря на все потери, кое-что очень важное он все-таки приобрел.
– Изабель, – выдохнул он. А потом его губы надолго оказались
Они вернулись в квартиру Магнуса и Алека. Оба уехали на Бали, захватив с собой ребенка, а это означало, что роскошные апартаменты полностью в распоряжении Саймона и Изабель.
– Ты уверена, что Магнус не станет возражать, что мы вторглись к нему?
Саймон тревожно оглядывал квартиру. В последний раз, когда он здесь побывал, обстановка напоминала отчасти «Студию 54», отчасти публичный дом: куча зеркальных шаров, бархатные портьеры и зеркала, расположенные в самых неожиданных местах. Сейчас же гостиная напоминала шикарный магазин детских товаров: повсюду, куда ни глянь, – пеленки, памперсы, погремушки и стада плюшевых кроликов.
Ему все еще не верилось, что Магнус Бейн мог стать чьим-то отцом.
– Уверена, – ответила Изабель. Одним плавным движением она сняла с себя платье, являя взору гладкую бледную кожу. – Но если ты хочешь уйти…
– Нет, – возразил Саймон, изо всех сил пытаясь вдохнуть настолько, чтобы можно было хотя бы говорить. – Точно нет. Здесь хорошо. Очень хорошо.
– Тогда… – Изабель одним движением скинула на пол семейку плюшевых котят и растянулась на кушетке как очень довольная и очень опасная кошка. Смотрела она при этом прямо на рубашку Саймона, от которой тот все еще не избавился.
– Тогда… – Он подошел к кушетке, не совсем понимая, что нужно делать дальше.
– Саймон.
– Да?
– Я смотрю прямо на твою рубашку.
– Угу.
– Которую ты до сих пор не снял.
– А, да. Правильно.
Саймон стащил с себя рубашку. Плюхнулся на кушетку рядом с Изабель.
– Саймон.
– Да? А, конечно.
Он потянулся к девушке, привлек ее к себе и начал целовать. Примерно тридцать секунд она увлеченно отвечала на поцелуй, но вдруг резко высвободилась.
– Что случилось? – не понял Саймон.
– Это ты мне скажи, – отпарировала Изабель. – Я, твоя невероятно сексуальная девушка, которую ты давным-давно не видел, лежу тут перед тобой полуголая, а ты… такое впечатление, что ты предпочел бы сейчас смотреть бейсбол, а не на меня.
– Ненавижу бейсбол.
– Точно. – Изабель резко села, но милостиво не стала одеваться. Пока не стала. – Ты ведь знаешь, что можешь разговаривать со мной о чем угодно, так?
Саймон кивнул.
– Тогда если бы ты – ну, допустим, гипотетически – чуть-чуть нервничал из-за всей этой завтрашней фигни с Восхождением и беспокоился бы о том, стоит ли доводить дело до конца, ты мог бы со мной об этом поговорить.
– Гипотетически, – согласился Саймон.
– Ну или, допустим, если уж выбирать тему совершенно случайно, – продолжала Изабель, – мы с таким же успехом могли бы поговорить об «Аватаре: легенда об иланге»,
– Там был не иланг, а Аанг, – пряча усмешку, поправил ее Саймон, – и я люблю тебя, хотя ты совершенно не разбираешься в мультиках.
– А я люблю тебя, хотя ты и простец, – сказала она. – И буду любить, лаже если ты останешься простецом. Ты ведь это знаешь, да?
– Я… – девушка это произнесла так легко, что Саймон невольно задумался: действительно ли она понимает, что говорит, и если да, то говорит ли от чистого сердца. – Ты правда так думаешь? На самом деле?
Девушка раздраженно выдохнула.
– Саймон Льюис, неужели ты не помнишь, что ты и был простецом, когда я начала с тобой встречаться? Тощим, как палка, простецом с ужасным вкусом, если уж на то пошло. Потом ты стал вампиром, а я по-прежнему с тобой встречалась. Потом ты снова стал простецом, только на этот раз с чертовой, чтоб ее, амнезией. Но я – вот неожиданность-то, правда? – влюблялась в тебя снова и снова. С какой стати ты решил, что у меня еще остались какие-то принципы, если речь идет о тебе?
– Э-э… тогда спасибо тебе.
– Вот это правильный ответ. А еще «Я тоже тебя люблю, Изабель, и буду любить, даже если ты потеряешь память или отрастишь себе усы».
– Ну, это же очевидно. – Саймон взял ее за подбородок. – Хотя насчет усов я бы все-таки поостерегся.
– Я и сама бы поостереглась. – Изабель снова стала серьезной. – То есть ты мне веришь? Ты не должен делать этого ради меня.
– А я и не делаю это ради тебя, – ответил Саймон чистую правду. Может, он и отправился в Академию из-за Изабель – но остался он там только ради себя. И на Восхождение согласился не потому, что ему нужно что-то ей доказать. – Но… если бы я отказался – чего я, конечно, никогда не сделаю, и все-таки… если бы я отказался, то стал бы от этого трусом? Может, ты и встречаешься с простецом, Иззи. Но я тебя знаю. Ты не смогла бы встречаться с трусом.
– А ты, Саймон Льюис, не смог бы быть трусом. Даже если бы сильно постарался. Это не трусость – выбрать и решить, какой ты хочешь видеть свою дальнейшую жизнь. Правильный выбор – это, может быть, самая смелая вещь, которую только можно сделать. Выберешь Сумеречных охотников – я буду любить тебя Сумеречным охотником. Останешься простецом – я буду любить тебя и таким.
– А что, если я не стану пить из Кубка Смерти, потому что испугаюсь, что это меня убьет? – спросил Саймон, с облегчением понимая, что наконец-то сказал это вслух. – Что, если это решение не имеет ни малейшего отношения к моей дальнейшей жизни? Что, если мне просто станет страшно?
– Ну, тогда ты идиот. Кубок Смерти не может тебя убить. Вот увидишь – из тебя получится великолепный Сумеречный охотник. Кровь Ангела никогда не причинит тебе вреда, – Изабель яростно сверкнула глазами. – Это просто невозможно.
– Ты правда в это веришь?
– Правда.
– Так, значит, то, что мы с тобой здесь, и ты… ну ты понимаешь…
– Полураздета и никак не могу понять, почему мы все еще болтаем?
– …Это не имеет отношения к тому, что сегодняшняя ночь может оказаться для нас последней?