Хроники Алмазного камзола
Шрифт:
Со вздохом извлёк из рундука эбонитовый телефон дальней связи и попросил барышню соединить с бывшем учеником, а теперь Императором Платоном I.
– Ваше Величество, позвольте выразить сочувствие. Готов в любой форме быть полезным империи и Вам лично в столь трудный час.
– Благодарю, позвольте узнать, это ваша работа, там на орбите? Знакомый почерк.
– Так обидно стало: домой не пускают. Пришлось пробиваться.
– Не в пример вам, моё сражение оказалась провальным. Император от переживаний скончался от сердечного удара.
– Узнал из газеты. Соболезную.
–
5. Просьба императора
Чё-то пасмурно стало рядом с сердцем. Я встал на крышку рундука и посмотрел вдаль, где совсем беспечно реяли над мангровыми зарослями белые стерхи будто время застыло и им дела не было до моих исключительных переживаний: «Вот пернатые гады», - подумалось. Снова сел в кресло, обтянутое кожей тапира с протёртым в середине пятном.
– Семён, а где чемоданы с бумагами директора?
– Кэп, я тут, пока вы спали, котировки акций посмотрел. Гиены капитализма порешали аннулировать свои обязательства перед рабочими станций в связи с войной. Всё, амба! Нет им цены ни копейки. Как вы сказали: «бумага!» На розжиг и то нельзя: дым противный.
– Следовало ожидать. И чё! Мы без ненавистных графенов? Мн-да, ситуация… Ты танцевать умеешь?
– Смеётесь? У меня родственников нет. Письма слать некому.
– Значит не умеешь. Печально, - в задумчивости постучал перстнем с чёрным алмазом по столу из кованного иридия.
– Вы типо, по-настоящему? Если прикажите, легко! – Семён несколько раз неуклюже подпрыгнул.
– Могу чечётку дать.
– уверенно сделал основной шаг.
– Бодрит, но попробуем обойтись проверенной методой. Ты кормил узника яхты «Модлен»?
– О, я его забыл в трюме. Сейчас. А зачем он нам?
– Ведите уже. Всё вам расскажи. Сначала заставь помыться и накорми. Потом сюда. Гардероб найдёшь у камердинера, подберите что-нибудь пафосное.
– Он сломался.
– Кто, Гектор? Не может быть: он вечный, как Эйфелева башня. Что ты с ним сделал? Вот когда успел!
– Вам директора готовить? Или железякой заняться?
– Предоставьте начинающее дарование. А за камердинера потом отчитаетесь.
У меня особенная привычка, пережиток дурного воспитания, обращаться к знакомым и подчинённым на Вы, чтобы подчеркнуть обязательность просьбы.
Не успел приговорить чайничек обжигающе крепкого «купчика», как раздались шарканье бамбуковых вьетнамок по дорожке, выложенной зелёным кварцитом. Хорошо, что в чашке оставалось совсем ничего, иначе рубашку точно пришлось бы выкидывать. Директор предстал в бирюзовой ливрее с золотыми позументами и широких драповых штанах крупной клетки из театрального гардероба.
– Вы сами или Семён блеснул?
– поинтересовался.
– Тебя как по батюшке?
– пряча улыбку спросил коварного костюмера.
– Петрович, - бойко рапортовал юморист.
– Итак, вы сами придумали столь помпезный образ или Семён Петрович потрудился?
– Его работа, - хмуро буркнул директор, не зная, что делать с вылезающими из узких рукавов кружевами белой батистовой рубашки.
–
– С ним поспоришь! Драться лезет. Можно сниму?
– У вас встреча в качестве члена совета директоров корпорации HELIUS с императором Платоном I - попрошу соответствовать! И побыстрее, пожалуйста! Берите всё что потребуется в моём гардеробе на втором этаже. И ещё, надеюсь, недоразумения исключены? В противном случае отдам вас Семёну навечно, – бывший повстанец, хрустнув пальцами игриво подмигнул, на что директор, вытаращив глаза, непонимающе развёл руками и быстро засеменил в сторону особняка.
– Семён Петрович, а ты, однако, вредитель! Знаешь за это! Ну ничего, я сейчас тебе найду применение. Будешь изображать охрану гендиректора и няньку одновременно. Найди костюм с чёрными очками, тебе подойдёт. И чтобы камердинер через десять минут мигал лампочками.
Только познакомил невольных участников спектакля с диспозицией, как над нами бесшумно повисла клёпанная броня имперской платформы. Одетый в полувоенный френч император Платон I спустился в окружении охраны по широкому трапу, спущенный двойными гидравлическими цилиндрами непосредственно к беседке.
– Узнаю знаменитую игрушку, о которой часто вспоминает Модест Алексеевич. Император похлопал рукой в перчатке тонкого лайка бронзовые прутья, покрытие зелёной патиной.
– А почему обер-камергер не с вами? Что с ним?
– Подагрой мучается. Надо его на лечебные грязи отправить. Как считаете?
– Если станет сыроедом, можно и обойтись, но ведь поглупеет от недостатка белка. Надеюсь, он вам ещё нужен или у вас другие планы?
– Сейчас, маэстро Ленар, только один: победить корпорацию! И здесь одного советника, пусть и такого ценного, мало.
– Ваше Величество, вот совсем не гожусь в суфлёры. Это ведь какая ответственность. А где я и где ответственность!
– Ха-ха-ха! Не горячитесь. Мне, именно, нужен человек авантюрный для совсем деликатного поручения вдали от столицы.
– Это что за предприятие? Ведь не думаете же вы взаправду сочинить из меня Рихарда Зорге.
– А что? Вполне годитесь. Сами вызвались быть полезным! Вот вам и первое задание!
Подпрыгивая на неровных камнях широкими колёсами приблизился вполне исправный камердинер:
– Директор Шимоза просит об аудиенции, - бесстрастным голосом произнёс Гектор.
– Что за Шимоза такой? – Павел был заинтригован, зная о моей разборчивости в знакомствах.
– Враг, Ваше Высочество. Может не надо? Ещё придумаете арестовывать. А друзей у меня совсем ничего.
– Напротив, и не подумаю. В моём положении уже надо полагаться на случай. А рядом с вами можно не беспокоиться: обязательно что-нибудь да произойдёт. Зовите.
Словно не было мучительных часов в трюме «Модлен» внезапно посвежевший Шимоза в моём костюме, сохранявшим целостность только благодаря дорогой ткани, вальяжно, с оттяжкой ноги, подошёл и слегка поклонился сначала мне потом императору. Семён в образе профессионального телохранителя с невозмутимым лицом косолапил чуть сбоку, готовый в любой момент закрыть богатого клиента своим телом.