Хроники Алмазного камзола
Шрифт:
– Подожди, я с тобой, - передумав оставаться в одиночестве, согласился Нерг.
***
Антон стоял у визора и не понимал, куда тащат его товарища. Красная точка сигнала переместилась в сторону от дворца и начала пропадать. К сожалению, звук и картинка не проходили сквозь твёрдые марсианские породы, оставалось надеяться, что Нерга выведут на поверхность и можно будет подключиться к его мозгу.
***
Последним звонком, который успел сделать Рем, перед тем как упал на внутренний двор Фараон, был вызов ремонтника из полицейского участка. Обычные мастера не имели допуска
Мастером прибыл под охраной наряда на бронированном 60-тонным Caterpillar. Недолго думая полицейские отогнали от дворца шпану Антона с помощью боевого торсионного излучателя для подавления массовых волнений.
– Что тут у нас, - офицер повернул изрешечённого пулями камердинера на единственной уцелевшей гусенице.
– Подбили на операции, - рапортовал с запинкой Фараон и попробовал вытянуться.
– Ты, друг, давно в отставке. А такое впечатление, что агент под прикрытием. Рука где?
– Вот, - протянул Рем, с болью в глазах рассматривающий повреждения единственного разумного существа в опустевшем дворце.
– Что им от вас надо? Соседи уже жалобу написали в управление на шум от взрывов, – полицейский кивнул на улицу.
– А что я могу сделать? Камердинера, посмотрите, и того испортили!
– Говорят, вы кого-то там держите в подвале?
– Будите смотреть? Идёмте.
Рем сначала пожалел, что вызвал инженера. Но потом подумал, что, в принципе, будет даже лучше, если эсеры переключатся на полицейский участок, куда обязательным образом доставят узников. Марсианских законов он не нарушил, посадив в подвал гостей, а вот мешать спать соседям, это совсем другое дело, это хулиганство. И здесь полиция не может отмахнуться от исполнения прямых обязанностей – охраны правопорядка! Прошли винный погреб, потом коридор, за которым при тусклом свете лампочек в защитной сетке увидели распахнутую дверь.
Полный офицер после продолжительного марша по подвалам устало снял фуражку, вытер платком пот со лба, с профессиональным любопытством осмотрев проржавевший насквозь замок, сделал выговор:
– Вы здесь их держали? Неосмотрительно: надо самому запоры смазывать, роботы не любят возиться с замками, сделанными вручную.
Рем потрогал осыпавшийся под пальцами замок из толстых пластин кованного железа.
– Сбежали! Вот поганцы, а меня тут распинают соседи. Технику хулиганы портят. Было бы за что! Офицер арестуйте нарушителей, атакуют без повода.
– Да-с, непорядок. Проверять казематы надо. Людей беспокоите, а сами? – офицер неодобрительно покачал головой и дал протокол. – Подписывайте. После обеда ждите спецов, зачистим территорию. Постарайтесь больше не нарушать.
Проводив наряд Рем включил прожектор в глубь туннеля со сломанной решёткой, куда ему вовсе не хотелось спускаться без бронированного камердинера. Напрасно он не предупредил узников, что там скрываются настолько ужасные создания, что никто из рода Ремов никогда и в мыслях не помышлял открывать старинную дверь усиленной защиты. Из поколения в поколение передавали легенду о скитальце, проклявшем
Закончится круг сансары и последний из рода Ремов увидит тёмный свет, исходящий из сердца Марса. Последний сын будет находить наслаждение в муках плоти, и пройдут перед ним мертвецы, и каждый кинет камень, боль и страх будет расти бесконечно, пока не оставит жизнь искалеченное тело.
Рем тряхнул головой, отбрасывая неприятные мысли о смерти.
«Дрянь какая-то, мертвецы, камни, страх. Дел у меня что ли нет, переживать за ошибки пращуров, тут со своими бы разобраться». – пробормотал недовольно под нос, задраивая намертво огромным штурвалом двухтонную дверь подземелья.
Редкий свет солнечных лучей сквозь кучевые облака прерывался беспокойными пролётами пеликанов под косыми струями начинавшегося ливня.
Модлен в соломенной широкополой шляпе изволила кушать кофе в летней веранде с горячими плюшками, изготовленными по только её известной рецептуре Гектором.
– Бесконечное счастье, и о чём ты изволила придумать поговорить?
– начал я и осёкся, заметив заклеенный пластырем нос с лонгетами.
– Кофе будешь?
– с немигающим взглядом спросила жертва материнской любви.
– Что вопрос настолько важный, что без кофе не получиться?
– Зачем ты мне сразу портишь настроение?
– Вот у тебя серьёзный вопрос или про своё хрупкое настроение приехала поведать?
– С тобой невозможно разговаривать! Слушай, у твоего сына совсем с головой плохо стало.
– Во-первых, У НАШЕГО! а во-вторых, я в его извилинах не копался вообще никаким образом!
– Вот именно, а мог бы.
– Не тяни. Что хочешь?
– Поговори с ним.
– Это зачем? Вы там на Венере совместными усилиями тюрьму мне соорудили. Ты как себе это представляешь? Он большой мальчик, со-о-всем большой.
– Неужели тебе всё-ровно? Других сыновей у тебя нет!
– Сын, дорогая моя, это когда ты его воспитал, а, извини, не любовью побаловался. Это всё?
– С тюрьмой была не права, Антон убедил, что так лучше будет.
– Это извинение? Непохоже, но, зная тебя, принимается.
– Помоги мне организовать на Венере свой театр?
– Ага, вот она где – Правда, матка! Про Антона, это был пробный шар!
– Ленар, только ты сможешь сделать полные сборы! Деньги на рекламу у меня есть! – отставив чашку, воскликнула Модлен.
– Приятно, конечно, но теперь я, можно сказать, придворный фаворит после недавних событий, обеспечен сверх меры. Помогу в счёт старой любви и обязательной ненависти. Напиши свои идеи, а мы с Ремом подумаем, что можно сделать.
– С Ремом! Он меня на дух не переносит!
– Я попрошу нижайше, а то захандрит там в одиночестве на Марсе без работы. За Антона больше не вспоминай, самому больно, придурок весь в мать.
– Ты опять?
– Привыкай, если хочешь театр на Венере. Счастье надо выстрадать. Впиши в райдер, мне будет приятно.