Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)
Шрифт:
Но что-то в глубине души отозвалось на ее слова, какая-то струна, и молнией мелькнула мысль: «Почему бы и нет!»
Внезапно мне стало страшно.
Казалось, мой ответ, что бы он ни значил, все же успокоил ее. Она тоже улыбнулась в ответ и махнула рукой в сторону встроенного в стену бара.
– Я бы с удовольствием выпила ирландского.
– Да и я не откажусь, – я встал и налил два бокала.
Затем я вновь удобно устроился на стуле.
– Знаешь, – проговорил я, вновь удобно устраиваясь на стуле, – все-таки мне приятно сидеть с тобой
Она улыбнулась и засияла.
– Ты прав, – ответила она, прихлебывая вино. – Вот я сижу сейчас с тобой, и мне так легко представить, что мы оба в Эмбере.
Бокал чуть не выпал из моих рук.
Эмбер! Это слово горячей волной окатило меня.
Затем она тихо заплакала, и я поднялся, полуобнял ее за плечи, чуть прижав к себе.
– Не плачь, малышка, не надо. А то мне самому становится как-то не по себе.
ЭМБЕР! В этом названии заключалось что-то жизненно важное, пульсирующее, живое.
– Подожди, еще настанут хорошие дни, – мягко добавил я.
– Ты действительно веришь в это?
– Да, – громко ответил я. – Да, верю!
– Ты сумасшедший! Может быть, поэтому ты всегда был моим любимым братом. Я почти верю во все, что ты говоришь, хотя я и знаю, что ты сумасшедший!
Затем она еще немного поплакала, потом успокоилась.
– Корвин, – пробормотала она, – если тебе все же это удастся, если каким-то чудом, которое даже Тень не может предугадать, ты добьешься того, чего хочешь, ты ведь не забудешь своей маленькой сестрички Флоримель?
– Да. – ответил я, внезапно зная, что это ее настоящее имя, – да, я тебя не забуду.
– Спасибо. Я расскажу Эрику только самое основное, а о Блейзе и о своих догадках вообще ничего не скажу.
– Спасибо, Флора.
– И все же я не доверяю тебе ни на секунду, – добавила она. – И пожалуйста, не забывай этого.
– Ты могла бы этого и не говорить.
Потом она снова позвонила своей служанке, которая проводила меня в спальню, где я с трудом умудрился раздеться, после чего замертво свалился в постель и проспал одиннадцать часов кряду.
3
Когда я проснулся на следующее утро, ее в доме не было, и записки мне она тоже не оставляла. Служанка накрыла завтрак на кухне и ушла по своим служаночьим делам. Я с трудом отверг естественное желание попытаться выудить у нее все, что только возможно, потому что она либо ничего не знала, либо ничего не сказала бы о том, что я хотел знать, а о моей попытке расспросить ее обязательно донесла бы Флоре. И раз уж так оказалось, что я остался на настоящий момент полным хозяином дома, я решил вернуться в библиотеку и попытаться разузнать там как можно больше, если, конечно, там было что узнавать. Да кроме того, я люблю библиотеки. Мне в них очень уютно, я всегда чувствую себя в полной безопасности за стеной слов, красивых и мудрых. Я всегда чувствую себя лучше, когда сознаю, что в мире еще осталось что-то, сдерживающее в нем
Доннер или Блитцер, или один из их родственников появился неизвестно откуда и пошел за мной на негнущихся ногах, втягивая носом воздух. Я попытался было с ним подружиться, но это было все равно, что кокетничать с автоинспектором, который своим жезлом приказал тебе остановиться у обочины дороги. По пути в библиотеку я заглядывал в другие двери, но это были обычные комнаты, достаточно невинно выглядевшие.
Когда я вошел в библиотеку, Африка все еще была прямо передо мной. Я закрыл за собой дверь, чтобы собаки мне не мешали, и прошелся по комнате, читая названия книг на стеллажах.
Тут было множество книг по истории. По-моему, они составляли основу всей коллекции. Были тут и книги по искусству, большие и дорогие издания, и я пролистал некоторые из них. Обычно мне лучше всего думается, когда я занимаюсь чем-то совсем посторонним.
Меня немного удивляло то, что Флора, очевидно, была богата. Если мы действительно были братом и сестрой, значило ли это, что я тоже был отнюдь не нищим? Я стал думать о своих доходах, социальном положении, профессии, занятиях. У меня было ощущение, что денежный вопрос меня всегда мало беспокоил, и что когда мне нужны были деньги, я доставал их без всякого труда. Был ли у меня тоже дом? Я не мог вспомнить.
Чем я занимался?
Я уселся за стол и начал методически выискивать в себе те знания, которыми я мог о себе располагать. Это очень трудно – исследовать самого себя, так сказать, со стороны, как человека незнакомого. Наверное, именно поэтому у меня ничего и не получилось. Что твое, то твое. Это является частью тебя и отделить это невозможно.
Обратиться к врачу? Эта мысль пришла мне в голову, когда я рассматривал некоторые анатомические рисунки Леонардо да Винчи. Почти рефлекторно я стал в уме повторять некоторые стадии хирургической операции. Тогда я понял, что в прошлом оперировал людей.
Но все это было не то. Хоть я и вспомнил, что у меня было медицинское образование, оно всегда было лишь составной частью чего-то другого. Я знал, неизвестно почему, что я не был практикующим хирургом. Кем же тогда я был? Кем еще?
Что-то привлекло мое внимание.
Сидя за столом, я не мог видеть всю комнату до дальней стены, на которой среди всего прочего висела антикварная кавалерийская сабля, которую я как-то проглядел в прошлый вечер. Я поднялся, подошел к стене и взял саблю в руки.
Про себя я даже поцокал, увидев, в каком состоянии было оружие. Мне захотелось взять в руки масляную тряпку и абразив, чтобы привести саблю в надлежащий вид. Значит, я разбирался в антикварном оружии, по крайней мере в рубящем.
С саблей в руке я чувствовал себя удобно и легко. Отдал салют. Потом несколько раз провел атаки, сделал пару выпадов и принял оборонительную позицию. Да, я умел фехтовать.
Так что же у меня было за прошлое? Я оглянулся, пытаясь увидеть еще что-нибудь, что могло бы прояснить мой ум.