Хроники Амбера. В 2 томах. Том 2
Шрифт:
Подойдя к огненной вазе и разглядывая ее, я насвистывал старую мелодию, которой научил меня Грилл. Мне показалось, будто я слышу тихий шорох, но, взглянув туда-сюда по коридору, никого поблизости я не обнаружил. Почти сладострастные изгибы вазы молили о прикосновении. В детстве мне всегда запрещали это делать. Я медленно протянул левую руку и положил ее на вазу. Она оказалась теплее, чем я ожидал. Я скользнул рукой по поверхности. Застывшее пламя.
— Привет, — пробормотал я, вспоминая приключение, которые мы с ней
— Мерлин? — послышался тихий голос.
Я сразу отдернул руку. Казалось, заговорила сама ваза.
— Да, — отозвался я. — Да.
Снова шорох, и легкая тень шевельнулась в кремовом углублении, над пламенем.
— Тс-с, — произнесла тень, вырастая.
— Глайт? — спросил я.
— Да-с-с.
— Быть не может. Ты ведь мертва уже много лет.
— Не мертва. С-спала.
— Я не видел тебя с тех пор, как был ребенком. Ты была ранена. Исчезла. Я думал, ты умерла.
— Я с-спала. Я с-спала, чтобы зарос-сли раны. Я с-спала, чтобы забыть. Я с-спала, чтобы вос-становить с-себя.
Я протянул руку. Потертая змеиная головка поднялась выше, легла мне на предплечье, и змея поползла, обвивая мою руку.
— Ты, несомненно, выбрала изысканную спальню.
— Я знала, что горш-шок — твое любимое мес-сто. Я знала, что, ес-сли подош-шду достаточно долго, ты с-снова придеш-шь с-сюда, чтобы выразить с-свое вос-схищение. Я знала, что вос-стану во вс-сем блес-ске, дабы приветс-ствовать тебя. До чего же ты вырос-с!
— А ты почти не изменилась. Чуть похудела, пожалуй... — Я осторожно погладил ее голову. — Приятно сознавать, что столь почитаемый семейный призрак по-прежнему с нами. Ты и Грилл, да еще Кергма сделали мое детство куда счастливее, чем оно могло оказаться.
Глайт вытянула голову и носом погладила мне щеку.
— Твой вид с-согревает мою холодную кровь, дорогой малыш-ш. Ты далеко с-странс-ствовал?
— Да. Очень.
— Как-нибудь ночью мы будем ес-сть мыш-шей и леш-шать у огня. Ты с-согрееш-шь мне блюдс-се молока и расскажеш-шь о с-своих похош-шдениях с-с той поры, как покинул пределы Вс-севидящих. Мы поищем мозговых кос-стей для Грилла, ес-сли он по-прежнему...
— Сейчас он, похоже, служит моему дяде Сухаю. А как Кергма?
— Не знаю. Это было так давно.
Я прижал ее к себе, чтобы согреть.
— Спасибо, что ты ждала здесь в своем долгом сне, дабы поприветствовать меня.
— Это больш-ше, чем дружелюбие и приветс-ствие.
— Больше? Что же тогда, Глайт? Что это значит?
— Мне ес-сть что показать тебе. Идем.
Она мотнула головой. Я последовал в указанном направлении — туда, где коридоры расширялись. Я ощущал, как Глайт дрожит на моей руке, время от времени чуть слышно мурлыча.
Вдруг голова ее поднялась напряженно и стала слегка покачиваться.
— Что случилось?
— Мыш-ши, — произнесла она. — Мыш-ши близко.
— Если ты хочешь сначала поесть, я подожду.
— Нет, Мерлин. Ты не долш-шен опоздать, что бы ни... привело тебя с-сюда. Что-то ваш-шное в воздухе. Позш-ше... пирш-шес-ство... паразиты...
Мы вступили в широкую и высокую часть галереи, освещенную небесным светом через стеклянную крышу. Четыре большие части металлической скульптуры — в основном бронза и медь — асимметрично располагались вокруг нас.
— Дальш-ше, — сказала Глайт. — Не здес-сь.
Я повернул направо за следующий угол и двинулся вперед. Вскоре мы подошли к очередному экспонату — на этот раз походившему на металлический лес.
— Потиш-ше теперь. Потиш-ше, дорогой демончик.
Я остановился и принялся изучать деревья — светлые, темные, ясные, тусклые. Железные, алюминиевые, латунные — хороши. В те давние годы, когда я последний раз приходил сюда, ничего подобного не было. Не удивительно. Другие места тоже немало изменились.
Я зашагал вдоль леса.
— Теперь. Здес-сь. Поверни. Обратно.
Я зашел в лес.
— Дерш-шис-сь правее. Вот это, выс-сокое.
Дойдя до кривого ствола самого высокого дерева, я остановился.
— Это?
— Да-с-с. Преодолей его... вверх... пош-шалуйс-ста.
— Ты имеешь в виду — залезть на него?
— Да-с-с.
— Хорошо.
Единственное, что приятно в стилизованном дереве, так это то, что оно закручено, заверчено и сплетено таким образом, что ставить руки и ноги на нем гораздо удобнее, чем кажется на первый взгляд. Я ухватился, подтянулся, нащупал место для ноги, вновь подтянулся, двигаясь вверх.
Выше. Еще выше... Футах в десяти от земли я остановился.
— Ух. Ну и что мне здесь делать?
— Лезь выш-ше.
— Зачем?
— С-скоро. С-скоро. Ты узнаеш-шь.
Я поднялся еще выше и тут ощутил — не столько зуд, сколько некое напряжение. Такое у меня иногда было, когда я попадал в опасное место.
— Там, наверху, путь, — сказал я.
— Да-с-с. Я леш-шала, оплетя ветку голубого дерева, когда Mac-стер Теней открыл путь. Его потом умертвили.
— Наверное, путь ведет к чему-то важному.
— Наверное. Я не лучш-ший с-судья в людс-ских делах.
— Ты пробиралась туда?
— Да-с-с.
— Значит, это не опасно?
— Нет.
— Отлично.
Преодолевая силу пути, я взобрался выше, пока обе ноги не оказались на одном уровне. Затем расслабился и позволил пути втянуть меня.
Я вытянул руки, на случай, если придется приземляться на не самую ровную поверхность.
Пол был аккуратно выложен плитками — черными, серебряными, серыми и белыми. Справа был геометрический орнамент, слева — мозаика, что представляла Преисподнюю Хаоса.