Хроники Б-ска +
Шрифт:
Факельщики радостно затоптали тлеющие тряпки и смешались с толпой. В воздух взвились ракеты – начался фейерверк…
Праздник молодости
Праздник молодости, который город ожидал в течение месяца, начался на стадионе «Динамо», с парада. Проследовали коллективы духовых оркестров, каждый в своей форме. Замыкал парад детский оркестр Дома пионеров. Дети вдохновенно дули в трубы, сверкая золотыми эполетами на красных камзолах. Впереди, с выражением муки на лице, вышагивал тамбурмажор Геваргис Бит-Юнан. Он беспрерывно поправлял съезжающий на нос кивер, махая над головой белой перчаткой. Следом за музыкантами проехали самые маленькие участники праздника на трех велосипедах. За ними бежали счастливые мамы. Промаршировали, чеканя шаг,
Река нашего детства
До чего же неудачно выбрали место для нашего города! На высоком крутом берегу Десны, а тут и Болва, и Снежеть рядом. Снежка – тихоходная, спокойная, с многочисленными заводями. Болва – полная противоположность, одна из самых быстротечных равнинных рек. За памятником артиллеристам до последнего времени было озерцо, называемое «Пердушкой» за то, что на его поверхности постоянно лопались поднимающиеся со дна пузырьки. Вода там была чистая и холодная. Несколько лет назад «Пердушка» стараниями городских властей приказала долго жить. Уверен, будь среди этих товарищей хоть один местный житель, а не периферийные выдвиженцы, он бы не загнал в «Пердушку» земснаряд и не вычерпал оттуда песок для строительных целей. Теперь за платной стоянкой высится песчаный карьер, а увеличенный раз в 20 водоем «Пердушки» уже не может обеспечить ее подземный источник, и вода там к середине июля покрывается ряской.
Пройдитесь па старым улочкам: Ямской, Верхней и Нижней Лубянке, Калининской, Судкам. Домики теснятся на гористых неудобицах, без подъездов, без приличных приусадебных участков. Казалось бы, возьмите ровное место подальше, километрах в 2—3, и стройтесь, ан нет – люди жались к реке. Каких-нибудь 80 – 100 лет назад Десна была глубоководной и судоходной. До революции по Десне бегали до Киева колесные пароходики. Один из них, «Константин», даже попал на старинную открытку. Городская пристань-гавань располагалась в районе фабрики РТИ на Пионерской улице. Старики мне, тогда мальчику, рассказывали, что в гражданскую напротив дормаша затонул пароходик. Из воды торчали только верхушки мачт – такая вот была глубина.
На левом берегу Десны в месте слияния со Снежетью еще до войны находилась так называемая Бабаева роща. Мы ее уж не застали, но можно себе представить, что это была за прелесть по сохранившимся дубам левобережья рощи «Соловьи».
Десна меняет постоянно русло, даже в черте города. После войны дорога от станции Б-ск-I проходила через три моста: один через Десну и два через старицы. Одна из этих стариц, правда, отрезанная искусно от основного русла, сохранилась и теперь.
Каждую весну после войны весь город ждал ледохода. Все, от мала до велика, высыпали на берег, наблюдая, как набухшая река с ревом и грохотом рвала на себе ледяные оковы. Нагромождая одна на другую льдины, закипая в торосах и запрудах, река увеличивалась на глазах в объеме и катила воды мимо города.
Половодье растягивалось иногда на целый месяц. Радио ежедневно передавало сводки об уровне подъема воды. Чтобы сохранить опоры моста (мост у Набережной ежегодно разбирался), сооружались специальные ледорезы. Перед самым половодьем город ночами сотрясали взрывы – это подрывники рвали лед у Черного моста, чтобы его не снесло напором. «Черным» назвали мост, соединивший город со станцией Б-ск-II, за его черные, просмоленные опоры. Во время войны мост был разбомблен, но и новый, послевоенный мост, по традиции называли тоже «черным».
Десна в половодье разливалась широко и раздольно, сливаясь в одно пространство со Снежетью и затопляя всю пойму до горизонта. Среди бескрайнего водяного простора, как игрушечные корабли, покачивались на воде затопленные домики Зареченской улицы. Хотя дома строились на высоких сваях, вода доходила до полов. В отдельные годы Десна выходила даже на высокий правый берег, затопляя рынок и Калининскую улицу. В течение всего разлива, пока не навели новый мост, зареченские сообщались с городом при помощи лодок, из которых мальчишки кошелками вылавливали карасей и щурят.
Рыбой Десна была богата. После войны тут же на рынке можно было приобрести и мелких красноперок, и крупных щук. Году в 1946-м братья Сафроновы с Горьковской улицы зацепили сетью у Набережной сома. Его удалось вытащить только с помощью лошади, хвост его свешивался с телеги. Не каждый мальчишка в то время отваживался переплыть Десну, хотя плавать умели все. Тут же проводились соревнования по плаванию – для этого натягивали канаты и устраивали водные дорожки. Геройством было ныряние с моста. Особо отважные прыгали с перил, но этих смельчаков было немного. Они собирали зрителей.
Нырял с перил и известный в Б-ске Эдик-дурачок. Это бывало зрелище. Эдик снимал на мосту свой поношенный офицерский китель с орденскими планками, залезал неуклюже на перила и долго, дрожа синими коленками, готовился к прыжку. Затем он издавал свое фирменное, «тхрррх», прочищая носоглотку, зажимал пальцами нос и, закрыв глаза, топориком кувыркался вниз.
Полет его каждый раз был непредсказуем и неописуем. Эдик плюхался в воду животом или спиной и, подняв море брызг, со стоном уходил под воду.
По-собачьи выгребал на берег и, отдышавшись, снова залезал на перила, вообще послевоенный город даже трудно представить без Эдика-дурачка и Коли-дурачка. Недаром даже бывшая председатель облисполкома Домна Комарова, делясь воспоминаниями, наряду с первыми секретарями обкома вспомнила и о Коле-дурачке.
Ныряние с моста запретили в 1955 году, когда десятиклассник Ю. Сулимов разбился, ударившись головой о прошлогоднюю сваю – река мелела на глазах.
В пятидесятые годы основной городской пляж размещался на противоположном от дормаша берегу. Затем, когда стали намывать площади под новые цеха завода, горожане обжили рощу «Соловьи». Пляж обустроили, поставили павильоны, грибки, туалеты, но кому-то в голову взбрело и в этом месте спрямить русло Десны. После этого течением снесло с пляжа песок, берега заилились, и люди покинули этот чудесный когда-то уголок. Сейчас там пустота и полуразвалившиеся строения..
Мода нашего детства
В первые послевоенные годы улицы города, как и всего Союза, были окрашены в защитные цвета. Солдаты и офицеры донашивали военную форму, кто мог, с удовольствием меняли ее на гражданскую. Случалось видеть сплошь и рядом гражданский пиджак поверх галифе и сапог.
Номенклатура одевалась в темного цвета полувоенные кители и такого же цвета галифе. Хромовые сапоги обязательно венчали галоши. Вид обладателей хромовых сапог был величав и недоступен. Многие держали, в подражание вождю, правую руку за лацканом кителя. Для большей убедительности обладатели черных кителей именовались руководителями, сокращенно «рук», например: технорук, худрук, военрук, физрук.