Хроники Б-ска +
Шрифт:
Вот какой была данная представительная организация.
Митька Иванов представил Севе Саратовцеву руководящих товарищей. Пояснил, что в целях конспирации все имеют клички.
– Мы знаем в общих чертах, что вас привело сюда, – сказал Митька Иванов. – Я попрошу более обстоятельно изложить мотивы.
Сева смущенно начал изливать свои обиды, постепенно смелея и повышая голос:
– … Ни одного стиха не напечатали. Печатают только родственников да знакомых. У меня стихи – настоящие, а они говорят: «Сыры». Сами они сырые!
– А о чем вы пишете, какая тематика? – застенчиво задал вопрос Кава, сам втихаря пописывавший стихи.
– Обо
– Не станем вас обнадеживать, – сухо заметил Прохаль. – Мы должны ознакомиться с вашим творчеством. Руководство нашей организации очень строго относится к кандидатам в члены. Когда вы сможете представить стихи?
– Да хоть завтра! – с готовностью сообщил Сева.
– Но это еще не все, – вступил Юрка Михайлов. – Даже при положительном решении вопроса о вашем литературном наследии, чтобы стать полноценным членом организации, нужно пройти испытательный срок и выполнить необходимые тесты. Только тогда может идти речь об издании ваших произведений!
– Хочу внести ясность, – добавил Кава. – Наша организация прежде всего литературная, а уж потом террористическая. Нам нужны физически сильные люди. У нас есть оружие: противогаз, солдатская каска… Есть даже танк, находящийся в селе Чаусы. Но это на крайний случай, на случай самообороны. А в основном мы ведем только организацию помощи непризнанным литераторам. Однако если наступит крайний случай, мы должны быть готовы морально и физически!
Саратовцев пообещал быть готовым.
На следующее заседание он притащил в убежище кучу исписанных ученических тетрадей. Началось открытое, пусть иногда и совсем нелицеприятное обсуждение. Поэзия Саратовцева представляла собой помесь Маяковского, Твардовского, Исаковского, Долматовского и Трубецкого-Ляписа. Основным мотивом была борьба за мир и свободу порабощенных народов. Одно из стихотворений так и называлось: «Выкусите, колонизаторы!»
…Хинди-руси бхай-бхай!
Любой империалист это знай!..
После продолжительного и бурного обсуждения творчество Саратовцева было признано актуальным, и Севу представили «шефу», специально прибывшему «из-за» для ознакомления с кандидатом. Встреча происходила средь бела дня на трибуне стадиона «Динамо». Для конспирации, как объяснили Севе. В «шефы» был срочно произведен приехавший на каникулы Бабушкин. К великому своему огорчению, из всего английского он знал только: «вери гуд», «вери велл», «о'кей», «гоу хоум» и «вери мач». Общаться с ним приходилось через «переводчика», которым оказался Цурик.
– Гуд бай. Вери мач! – обратился к Севе «шеф».
– В каких войсках служили? – перевел Цурик.
– У меня белый билет… – засмущался Сева.
– О, вери велл, гоу хоум!
– Он спрашивает, – переводил Цурик, – у вас белый билет выдается белым, а черный – неграм?
– У нас негров нет, – ответил Сева. – У меня плохое зрение, не берут в армию.
– О, вери мач, – зачмокал губами «шеф», – Луи Армстронг, Нат Кинг Коул!
– А что он спрашивает? – напрягся Сева.
– Он спрашивает, давно ли занимаетесь литературной деятельностью?
– Нет, недавно: лет десять.
– О йес, вери велл, Бенни Гудман, Оскар Питерсон, Би Би Кинг, о'кей!
– Он спрашивает, – переводил Цурик, – чем еще кроме литературы занимаетесь?
Сева заметно засмущался и признался, что он – бильярдист. «Шеф» зашелся в длинной тираде, чаще всего слышались имена джазовых знаменитостей вперемешку
«Шеф» говорит, – переводил Цурик, – что несмотря на то, что организация богата, все деньги находятся на счетах в швейцарских банках, поэтому нет возможности легально перевести их в рубли. Необходимо изыскивать любую возможность пополнять местную кассу организации за счет своих возможностей. Вы должны играть в бильярд, но только без проигрыша!
Глаза «шефа» вдруг стали жесткими, он положил руку на плечо Севы:
– Гуд бай, вери мач!
– Мы верим в вас! – перевел Цурик.
Первым заданием Севы стало изменить походку и аннулировать скрип в ботинках. На удивленный вопрос о мелочности данного поручения Аф-старший, взяв его за лацкан пиджака, сурово разъяснил: «Все великое, товарищ Саратовцев, начинается с мелочей! И только добросовестное выполнение всех заданий организации будет являться пропуском в мировое читательское пространство и мировую литературу!»
Родственники и знакомые Севы были озадачены его состоянием. Он отчаянно припадал на правую ногу, а из его огромных ботинок при каждом шаге выделялся слой машинного масла, которым они были пропитаны насквозь. Но пропитка не срабатывала: ботинки, изменив тональность, скрипели по-прежнему.
Новое заседание было посвящено дальнейшей адаптации кандидата.
– Вчера, – доложил Кава, – поступил запрос по цыганской почте из центра о том, каким псевдонимом подписывать издаваемые стихи.
После долгого, детального обсуждения и тайного голосования Саратовцеву была присвоена кличка Джой. В качестве презента Джою была вручена детская книжка «Волшебные очки» с подписями всех членов организации и вырезанная из крышки консервной банки божья коровка, которую полагалось носить на отвороте пиджака. Для ознакомления Джою была выдана программа обязательных тестов, выполнение которых являлось пропуском в ряды организации. Среди прочего там значилось:
– пробежать стометровку за 13 секунд;
– подтянуться 14 раз на перекладине;
– отжаться 25 раз из положения лежа;
– забить гол в рэгби;
– совершить поступок;
– написать эпиграмму на первого секретаря обкома Петухова.
После того, как Джой высказал сомнение в компетентности «шефа» из-за его англофени, тот срочно был заменен приехавшим на каникулы студентом иняза Генкой Каганом. Из всех иностранных языков он более всего владел еврейским.
– Шлимазул, бесаме мучо! – говорил Каган, отечески поддерживая Джоя за лацкан.
– Какой поступок вам более по душе, – переводил Цурик, – физического или духовного порядка?
Джой в смущении повел плечами.
– Фаркактер шлимазул, – покачал головой новый «шеф». – Азохунвей аф эм!
– Шеф предлагает, – сказал Цурик, – взобраться на крышу второй школы и крикнуть оттуда «Да здравствует свобода!»
Предложение «шефа», к которому Джой сразу проникся доверием, прошло единогласно. Джой приступил к изнурительным тренировкам.
Посетители стадиона «Динамо» в течение нескольких недель могли наблюдать, как по беговой дорожке носится босой, в подобранных под коленки брюках, очкастый исполин, подбадриваемый узкобрючниками. Время от времени кто-нибудь из них сбрасывал одежду и бежал рядом с Джоем. Увлечение было настолько всеобщим, что в состязаниях принимали участие даже тяжеловес Шварц и чемпион по тройному прыжку Лев – Веселков. Кончилось это тем, что Джой стал стабильно пробегать стометровку за 15 секунд.