Хроники берсерка
Шрифт:
Часть четвёртая. Глава 27.
Столица встретила меня промозглым ветром и дождём. Выйдя из аэропорта, я глубоко вдохнула прохладный воздух и, закрыв глаза, подставила лицо под холодные капли. Вырвалась из страны вечного лета и попала в осень. В детстве терпеть не могла это время года: начало учебного сезона, холода и противные дожди. Но сейчас оно стало для меня словно благословением, поворотной точкой, границей между прошлым и будущим. Потоки воды, низвергающиеся с небес, смывали мои боль и душевные терзания.
— Ну, здравствуй, Родина. Я вернулась.
Я поймала такси и поехала на свою квартиру, которую купила,
— Привет.
— Привет, — ответил мне абонент.
— Я вернулась в Афрэллу. Ты сейчас где? На гастролях?
— Нет. В столице, — ответил Лео, и от холода в его голосе мог вымерзнуть ад.
— Давай встретимся. Ты занят сегодня?
— Не знаю… Зачем?
У меня защемило сердце. Реакция Лео была вполне оправдана и понятна. С момента моего отъезда из Афрэллы мы виделись всего несколько раз, а за последний год вообще не связывались. И теперь я объявилась и захотела встречи. На его месте я была бы в ярости.
— Лео, понимаю, ты злишься…
— Нет, не злюсь. Просто устал, Рейн. Устал волноваться за тебя. Думать: где ты, что с тобой. Ты не звонила мне год!
— Прости…
— Прости? Это всё, что ты мне можешь сказать? Прости? — начал заводиться певец. — Я уже не знал, жива ли ты вообще!
— Я не могла иначе. Поверь. Так было нужно.
— Кому нужно?!
— Приезжай ко мне и мы поговорим.
— Я пока занят, — он врал, я отчётливо это чувствовала. Он не был занят, он просто не хотел со мной видеться.
— Понятно. Я ближайшее время не собираюсь никуда уезжать. Приходи, когда захочешь, — тихо сказала я.
— Да. Хорошо. Как-нибудь. Пока, Рейн.
— Пока.
"Как-нибудь" — это фактически синоним никогда.
"Неужели это всё? Неужели он не захочет меня видеть? — подумала я. — Столько всего потерять в той проклятой богами стране… Смерти и мои нескончаемые ранения на службе у дона, история с Джефри почти двухгодичной давности и её последствия, изнасилование, потом Марк, а теперь ещё и брат, который практически отказался от меня. А что я приобрела? Навыки убийцы и деньги? Равноценен ли это обмен?" Тоска сжала моё сердце и вновь нахлынули воспоминания. "Я запрячу эту боль поглубже, в самый темный шкаф моей памяти, а когда придет время — достану её с дальней полки, стряхну пыль, переживу в полной мере и наслажусь отмщением", — повторила я вновь словно мантру, затем надела непромокаемый плащ, натянула на ноги свои любимые походные сапоги и вышла из квартиры. Мне нужен был свежий воздух, а может быть даже пробежка. Я никогда не бегала в минуты душевного раздрая, предпочитая бегу хороший спарринг или боксёрскую грушу. Но сейчас опытного спарринг-партнёра не предвиделось, а избивать посетителей фитнес-центров мне не хотелось. Поэтому, надев капюшон плаща на голову, я неспешной
— Пустите меня, пожалуйста. Вот возьмите мою сумочку, там деньги, телефон… — голос явно принадлежал молодой девушке.
— Отпустим, обязательно… Но чуть позже… — послышался мужской бас.
Недолго думая, я направилась к источнику звуков, который, как оказалось, находился в двухстах метрах от меня на другой тенистой тропинке. Мне потребовалось несколько секунд чтобы пробежать разделяющее нас расстояние и перепрыгнуть через кусты. На дорожке стояла невысокая худенькая девушка, зябко кутавшаяся в осеннее пальто, и четверо парней лет двадцати. В руках одного из них тускло блеснуло лезвие ножа. В их намерениях сомневаться не приходилось. Я хмыкнула и пошла к ним.
— Верните девушке её вещи и проваливайте! — сказала я, сверля глазами парня с ножом.
— Смотрите, ещё одна! Нам сегодня везёт! — произнес он, обращаясь к своим дружкам.
Они в ответ заржали, и вперёд вышел коренастый парень с рыжей шевелюрой.
— Девушки, вам мамы не говорили, что опасно разгуливать ночью по темному парку? — произнес он с издёвкой.
— Хм, что-то не припомню… Нет. Точно. Я же сирота. А тебе? — спросила я, нанося прямой удар кулаком рыжему в лицо и ломая ему нос. Тот взвыл от боли и схватился руками за травмированное место.
— Ах ты, сука! — замахнулся ножом его друг.
Я поймала руку с оружием и с силой завела ему за спину, ломая конечность. Затем отпустив её, ударила ладонями по ушам, надолго вырубив хулигана.
Двое других еще не успели открыть свои ножи, как я подпрыгнула и отправила их в нокаут одновременным ударом обеих ног по челюстям.
— Кажется, это твоё, — сказала я, поднимая сумку с земли и протягивая её стоявшей в немом оцепенении девушке.
— Они все?…
— Нет, — покачала я головой. — Они живы. И почти невредимы.
— Но как ты? Они же мужчины… И их четверо…
— Не слишком ли много вопросов для столь позднего вечера? Иди домой.
— Но…
— Иди, пока не приехала полиция. Мне совсем не хочется провести ночь в камере до выяснения обстоятельств, — я махнула рукой в сторону лежащих тел. Впрочем, рыжий парень попытался взять реванш, за что был вознагражден ещё одним ударом сапога в многострадальный нос, отправившим его в бессознательное состояние.
— А, ну да… И спасибо…
— Пожалуйста.
Девушка быстрым шагом направилась к выходу из парка. Я, отстав на двести метров, проводила её и, убедившись, что она благополучно села в такси, направилась к круглосуточному супермаркету, расположенному рядом с моим домом. Накупила целую тележку еды и вернулась в свою квартиру, наскоро приняла душ и занялась готовкой. Спать не хотелось и я решила забить едой свой пустой холодильник.
Через два часа, когда мясо было запечено в духовке, овощи потушены, рис сварен, а яичница из десяти яиц пожарена и съедена с целым батоном хлеба, меня наконец начало клонить в сон. Убрав всё в холодильник, я залезла под одеяло и растянулась на кровати. После полугода походной жизни, сна на земле в палатке, а иногда и под открытым небом или на жёстких и узких армейских койках, моя постель показалась мне слишком мягкой, слишком ровной, слишком широкой. И слишком удобной. Немного поёрзав, я расстелила одеяло на полу, и, завернувшись в него словно гусеница в кокон, заснула.