Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога
Шрифт:
Мысли скатились к прошлому, и, не успев остановиться, я вспомнил: как семилетнего меня унесли в мир страха и боли.
Ночь опустилась чёрной мглой. Я, маленький, испуганный мальчик, очнулся в мире, полном мрака. Обезумевший за стенами нечеловеческими существами и чёрной магией, где каждый шорох заставлял замирать сердца. Я был игрушкой в руках колдуна, его проклятым увлечением. Его ржание резало воздух, заполняя его зловещим шёпотом. Меня использовали ради жестоких экспериментов; я был простым ребёнком среди равнодушных демонов. В первую неделю я потерял пол-уха, пару
Воспоминания о том времени до сих пор оставались как распятые ужасы в моём сердце. И я вспоминал, как долго голод толкал меня к ужасам: крысы стали единственным источником жизни. Я чётко помнил, как однажды придушил одно из этих существ, его тепло сочеталось со звуком, противным самому ужасу. Я чувствовал, как задыхался у меня в руках, а сил было лишь на один шаг – шаг к жизни.
Спустя годы пыток, когда надежда почти исчезла, вышел я на путь мести. Тот, кто сломал мою жизнь, казался беззащитным, пока не почувствовал холодное ужасающее лезвие. Тот момент, когда заточенная ложка вошла в горло колдуна, притянул меня обратно в мир, но уже без страха.
Мне оставалось вернуться в родительский дом, ожидая, что они будут рады, снова меня увидеть. Но я узнал жестокую правду, родители продали меня колдуну, так как на меня приходилось тратить много еды. И я в ярости преданный своими близкими, проткнул отца вилами. А матери я перерезал её горло. Старший брат, увидев это, попытался меня убить. Он замахнулся топором и нанёс удар по мне. Я лишился пальца на руке. Но после я достал заточенную ложку из кармана и воткнул ему в глаз. Все они были предателям и лжецами. Лишь моя младшая сестра была безвинна. Я сжёг дом, а сестру отнёс в монастырь. Оставалась одно, вернуться в башню чёрного колдуна.
В мрачной башне, укрытой от глаз мира, я нашёл свой путь. Годы, проведённые в упорном изучении запретных искусств, принесли свои плоды. Я овладел магией, могуществом, которое превзошло все мои ожидания. Бог Разрушения и Хаоса, чьё имя я не смею произносить вслух, стал моим покровителем. Благословение свыше стало основой для создания культа, целью которого стало не просто завоевание, а становление нового миропорядка – мира, омытого хаосом, лишённого мелких раздоров и бессмысленных войн. Моя цель – единый мир, правда, очищенный пламенем абсолютного хаоса. Это не утопия, а высшая форма гармонии, которую я вижу.
Эти мысли пронеслись в моей голове, пока я разговаривал с Милени.
На вопрос о моей мечте я ответил честно, без прикрас:
— Моя мечта – получить всё! Я хочу, чтобы мои близкие не знали горя, а я – страха.
Милени, эльфийка с необыкновенной красотой и силой духа, внимательно слушала, глаза девчонки отражали смесь изумления и сочувствия.
— А какова твоя мечта? — спросил я.
Собственная мечта эльфийки, высказанная со слезами на глазах, была проста и болезненно человечна:
— Очистить имя своей семьи и вернуться на родину.
В словах Милени чувствовалась глубокая печаль, несправедливость обиды.
Я
— Когда-нибудь мы посетим твою родину, и там узнают о великой авантюристке и целительнице всего континента, — обещал я, и в этот момент произошло нечто неожиданное.
Наши губы встретились в нежном поцелуе. Милени мгновенно отстранилась, заливаясь румянцем.
— Простите, господин Дарго! Мне не хотелось вас смутить.
Её извинения были искренними, и я улыбнулся, успокаивая её.
— Ничего страшного, прощаю, — сказал я.
Вечер мы провели, кормя уток в городском озере. Разговор тёк легко, словно река. Когда мы возвращались в гильдию, улицы уже освещались фонарями. Решив сократить путь, мы свернули в узкий переулок. И здесь меня посетило ощущение опасности, как удар током. Чем больше я получал очков к предчувствию, тем сильней работало моё шестое чувство.
Из тени вышли шестеро бандитов, лица которых скрывали грязные куски ткани. Самый крупный из них с рубцом над глазом, грубо преградил нам путь.
— Эй вы, влюблённая парочка! Гоните деньги! — прорычал он.
Я сжал кулаки.
— Валите прочь, если вам жизнь дорога! — ответил я, голос мой прозвучал холодно и твёрдо.
— Шестеро против одного… какой пустяк. В моих жилах текла ярость, и я был готов использовать её для защиты Милени.
Предводитель банды, грубый тип, ухмыльнулся, бросая вызов:
— Да ты шутник. Нас здесь шестеро, а ты один. Гони деньги, если не хочешь, чтобы мы позабавились с твоей подругой.
Первый, потянувшийся мужчина к Милени, успел лишь почувствовать ледяную сталь, прежде чем его ладонь отлетела, фонтанируя кровью на стену. Крики боли смешались с воплями ужаса, когда мой стремительный удар лишил второго бандита, кинувшегося на меня с деревянной дубинкой голеней. Он рухнул, издавая нечленораздельные звуки.
— Монстр! — раздалось отчаяние, и бандиты, забыв о своей первоначальной цели, бросились врассыпную.
Я уже приготовился к погоне, готов был преследовать и уничтожить каждого, но Милени, лицо которой было забрызгано кровью, схватила меня за руку.
— Не надо! Вы выше этого, — прошептала эльфийка, голос ей был полон непонятного мне сострадания.
С трудом сдерживая свою ярость, я достал из кармана кусок грубой ткани и вытер ей кровь с лица девчонки. Кожа Милени была нежной, и я почувствовал, как в моей груди что-то дрогнуло.
— Хорошо. Пойдём обратно в гильдию, — произнёс я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя внутри меня бушевала борьба.
Улыбка, которую я попытался изобразить, вышла неестественной, напряжённой.
Я столкнулся с непоколебимым милосердием Милени. Она, не задумываясь, использовала свою эльфийскую магию, чтобы залечить раны тех, кто только что пытался её убить. Это был поступок, который нарушал все мои представления о справедливости и отмщении. Видеть, как моя спутница прикасается к своим недавним мучителям, вызывало во мне диссонанс, пошатнув веру в свою систему ценностей, построенную на кровавом законе.