Хроники Чёрной Земли
Шрифт:
Эй-Нефер жила через несколько домов. И она была немху2. Родственники постоянно жаловались на неё, говорили, что она непослушная, уходит из дома и подолгу где-то пропадает, что приворовывает и вообще ведёт себя не так, как подобает девочке. Поэтому Саф и Иринефер, как и другие соседи, гнали её от двора и следили, чтобы Шере, Кафи и Хеси с ней не общались.
Что случилось с отцом Эй-Нефер, Шере не знал. А про мать говорили, что её съел крокодил. Соседи утверждали, что она разозлила крокодилоголового
Эй-Нефер была на два года старше Шере, но выглядела словно на все пять – рослая, с бронзовым телом, уже приобретавшим взрослые формы, с огромными, слегка косящими глазами – она могла бы быть очень привлекательной, если бы не вечная неухоженность. Да и какая могла быть ухоженность у девочки, ночевавшей на прибрежной дамбе, а то и прямо в поле и многие дни не бывавшей дома?
– Я тут… – Эй-Нефер явно замялась. – На берегу сегодня комаров много. И откуда только поналетели? Всю искусали… я сбежала от них.
– А почему ты не идёшь домой, Эй-Нефер? – задал Шере совершенно естественный, по его мнению вопрос.
– Домой? У меня нет дома, – ответила Эй-Нефер. – Послушай, малёк, принеси что-нибудь похавать, я с утра только сырой папирус пожевала… а он уже жёсткий стал.
Шере прислушался к своему Ка4. За едой нужно было идти в обеденную комнату мимо спальни родителей. Мать спала чутко, она наверняка проснётся, как ни крадись. И объяснять, что еда нужна для хулиганки Эй-Нефер, ему вовсе не хотелось.
Эй-Нефер, похоже, подошла к нему совсем близко, потому что он то ли услышал, то ли даже почувствовал её дыхание. Шере решил, что в прихожей могли остаться недоеденные куски от вчерашнего ужина соседей, и прошептал:
– Сейчас. Сиди здесь.
Подойдя к дому, Шере услышал внутри тихие голоса. Он прислушался. Удалось разобрать ворчливый голос отца и тонкий голос матери, что-то отвечавшей ему. Пока Шере ощупью собирал недоеденную рыбу и куски лепёшек, ползая между столиками, до него донеслось:
– …и когда он сегодня сказал про мертвеца и про колдуна из храма Джехути… – дальше снова было неразборчиво, потом мать что-то сказала, потом снова отец.
Шере стало любопытно, что они там говорят про мертвецов и колдунов и он, положив собранную еду на низкий столик у двери, тихо-тихо, на цыпочках прошёл поближе к родительской спальне.
– Он тогда ударил его дубиной по голове, мут5, – донёсся куда более отчётливый голос Сафа.
– Жреца? – спросила Иринефер, и недоверие, смешанное с ужасом, услышал Шере в его голосе.
– Ну да,
Наверное, Иринефер как-то проявила сомнение, потому что Саф сердито буркнул:
– Да я же своими глазами это видел, мут!
– Ну сколько тебе тогда было? Ты мог что-то не так понять. Может, они просто ссорились…
– Мне было двенадцать, как нашему Хеси сейчас. Это было в том самом году, когда нынешний пер’о сменил прежнего. Я хорошо соображал и всё отчётливо видел.
– Двадцать пять лет прошло… и потом, сам подумай – почему тогда убийцу не схватили на другой же день?
– Да откуда мне знать? Может, и схватили, а может он на кого другого показал, я ведь тут же сбежал, потому что Птахотеп увидел меня и погнался.
– Как же он тебя увидел? Ведь ты говоришь, что была темень.
– Да, ночь была безлунная, как сегодня. В храме горели несколько факелов, а я прятался в тёмном закутке. Потом Птахотеп исчез, и мне подумалось, что он ушёл. Я захотел помочь Хамеруту и подошёл к нему, чтобы помочь подняться. Но жрец лежал вниз лицом и не шевелился. Он даже не дышал, Иринефер.
– Но ты ведь мог просто не услышать.
– Наверное, мог. Но тут откуда-то опять примчался Птахотеп, увидел меня возле тела, понял, что я всё видел и кинулся за мной. Я выскочил из храма, было очень темно. Какое-то время я бежал и слышал, как сандалии Птахотепа стучат по земле и понял, что и он меня слышит. Тогда я остановился и тихонько отошёл в сторону, и почти сразу Птахотеп пробежал мимо… А я медленно, чтобы не было слышно, пошёл обратно в храм. Когда я пришёл, Хамерут так и лежал на полу, и вокруг него уже натекла приличная лужа крови.
– А зачем ты туда вернулся, Саф?
– Сам не знаю. Пожалуй мой Ка покинул меня в тот момент.
Саф замолчал и, похоже, встал с постели.
– Ты куда? – спросила Иринефер.
– Двор проверить… что-то неспокойно мне.
Шере захотел убежать, но понял, что шаги отец точно услышит и накажет его за то, что он не спит, а бродит по комнатам. Он замер и даже задержал дыхание, когда отец, шаркая по полу босыми ступнями, прошёл мимо.
Отец постоял немного на пороге в прихожей, прислушиваясь, и вернулся в спальню.
– Кажется, всё спокойно, мут… – сказал он и деревянное ложе заскрипело, когда он забирался на него по лесенке.
– Потом я понял, что Птахотеп вернётся в храм, чтобы убрать тело и выскочил на улицу. Почти тут же и он пришёл. Он взял факел и вышел на улицу, осматриваясь. Я упал на землю, чтобы он меня не увидел. А потом он выволок из храма тело Хамерута, достал нож и отсёк ему голову.
Иринефер тихо вскрикнула.
– Ну или не отсёк, я точно не видел. Но горло точно перерезал. Просто я так испугался, что закрыл глаза и уткнулся лицом в землю. А потом я задом стал отползать от храма, чтобы скрыться от того ужаса.