Хроники Дерини

Куртц Кэтрин Ирен

Келсон сидел за письменным столом, осунувшийся, с взъерошенными волосами. Пламя свечи, стоявшей на столе, задрожало, когда открылась дверь, но Келсон этого не заметил: он что-то сосредоточенно писал, изучая лежащий перед ним на столе документ. Рядом с ним стоял Дерри и читал пергамент, заглядывая ему через плечо. У очага ждал молодой кавалер, на его плечах был один из малиновых плащей Келсона. Он потягивал горячее вино; один паж стягивал с него сапоги, другой — готовил ему завтрак.

Келсон посмотрел на дверь, и его глаза

расширились, когда он увидел Моргана и Дункана. Все остальные тоже обернулись к двери; как только Келсон встал и положил перо, Дерри отошел и виновато взглянул на Моргана.

Во всем — даже в том, как были расставлены свечи,— чувствовалась какая-то большая беда.

Келсон подал знак пажам и кавалерам выйти и не двигался с места, пока дверь за ними не закрылась. Только после этого он вышел из-за стола. Но все еще не было сказано ни слова. Морган вопросительно посмотрел на Дерри, потом на короля.

— Что случилось, Келсон?

Келсон уставился на свои ночные туфли, чтобы не встречать взгляда Моргана.

— Не так просто сказать все сразу, Аларик и отец Дункан. Вы лучше садитесь.

Дерри подвинул кресло, а Морган с Дунканом обменялись недоуменными взглядами. Дерри вернулся на прежнее место за стулом Келсона.

Мальчик произнес со вздохом, указав на лежащий на стеле пергамент:

— Прежде всего вот это. Я не знаю, что там приключилось в часовне Святого Торина — Хью не вдается в детали,— но я думаю, для вас не будет неожиданностью, что оба вы отлучены от церкви.

Морган и Дункан переглянулись, и Дункан кивнул.

— Лорисом?

— Гвиннедской курией.

Дункан сел и снова вздохнул.

— Нет, я не удивлен. Горони уж нарассказывал им сказок! Я думаю, имеется в виду, что я разоблачил себя как Дерини?

— Здесь все,— сказал Келсон, вновь указывая на пергамент.

Морган нахмурился и выпрямился на стуле, внимательно глядя на Келсона.

— Келсон, скажите же, что произошло до того, как вы получили это сообщение? Что стряслось? Почему все в трауре? Чья это голова на воротах?..

— Человека по имени Риммель,— начал Келсон, не глядя Моргану в глаза,— вы его, может быть, помните, отец Дункан...

— Архитектор моего отца,— кивнул Дункан.— Но что же он сделал? Такой казни обычно подвергаются изменники.

— Он был влюблен в вашу сестру, Аларик,— прошептал Келсон.— Он нашел ведьму где-то на холмах, чтобы навести любовные чары. Только, видимо, чары были неверно наведены, и, вместо того чтобы внушить ей любовь к Риммелю, они убили.

— Бронвин?

Келсон слабо кивнул.

— И Кевина. Обоих.

— О боже мой,— прошептал Дункан упавшим голосом и обхватил лицо руками.

Морган непроизвольно коснулся его плеча, успокаивая, и вновь откинулся на спинку кресла.

— Бронвин умерла? От магии?

— Жерманский кристалл,— тихо ответил Келсон.— Одна бы она справилась. Ничего особенного там не было. Но здесь

нельзя вмешиваться обычным людям, не Дерини. А туг появился Кевин. Это случилось два дня назад. Похороны сегодня, я бы сообщил вам, но знал, что вы уже едете сюда. Я бы только сделал ваш путь таким же мучительным, как тогда, когда умер мой отец.

Морган покачал головой, не веря случившемуся.

— Бессмыслица какая-то. Она могла бы — да... а кто эта ведьма, к которой ходил Риммель, Дерини?

— Мы не знаем точно, милорд,— ответил Дерри.— Мы с Гвидионом искали ее на холмах весь позавчерашний день и до нынешнего утра. Ничего.

— В этом отчасти моя вина,— сказал Келсон.— Я должен был получше допросить Риммеля, прочитать его мысли. Но я тогда ни о чем не мог думать, кроме...

Дверь скрипнула, и Келсон прервался на полуслове.

— Кто там?

— Герцог Яред, государь.

Келсон посмотрел на Моргана и Дункана, потом подошел к двери, чтобы встретить Яреда. Морган встал и отошел к окну, позади стола Келсона, глядя сквозь цветное стекло на утреннюю зарю. Дункан сидел в кресле, стиснув руки коленями и не поднимая глаз. Он с мукой посмотрел на дверь, услышав голос отца. Собравшись с силами, он встал и пошел навстречу.

Яред постарел на несколько лет за эти два дня. Его обычно напомаженные волосы были растрепаны, он весь поседел; тяжелый коричневый плащ подчеркивал его бледность, и морщины, избороздившие лицо, делали его еще старше.

Он встретил кроткий взгляд Дункана и вошел в комнату, стараясь сохранять достоинство в присутствии сына. Он с силой сжал ладони в бархатных перчатках.

— Я... я был с ним, когда сказали, что ты приехал, Дункан. Я не могу спать.

— Я знаю, — прошептал Дункан.— Никто бы не смог.

Келсон посмотрел через стол на Моргана, и Яред тоже взглянул на него, прежде чем снова обернулся к сыну.

— Могу ли я просить тебя об одолжении, Дункан?

— Все, что в моих силах,— сделаю,— ответил Дункан.

— Ты можешь сегодня утром отслужить по твоему брату заупокойную службу?

Дункан опустил глаза в растерянности. Видимо, Яред не знает, что он лишен права служения, что не имеет права совершать обряды. А уж теперь, когда он отлучен...

Он вопросительно посмотрел на Келсона. Тот, покачав головой, перевернул пергамент лицевой стороной вниз.

Итак, Яред не знает. И никто в Кулде не знает, кроме присутствующих в этой комнате. Но сам-то он знает! Конечно. До официального сообщения из Дхассы с отлучением он может не считаться. Но служить-то ему запрещено.

А с другой стороны, это само по себе не лишает совершаемые им обряды законной силы. И то, что он нарушает запрет,— это уж дело его совести.

Дункан вздохнул и посмотрел на Яреда, затем ободряюще тронул отца за плечо.

— Конечно, я сделаю это, отец,— мягко сказал он.— А пока давайте пойдем к Кевину.