Хроники Единорога. Охота

Шмидт Роберт

Вопрос: но что их так перепугало?

Телефон у него в руке завибрировал. Один раз. Мундек быстро разложил аппарат и высветил сообщение. На лице у него появилась тень улыбки. Эти несколько знаков полностью меняло ситуацию, он уже знал, чего боялись русские. Еще он обрел уверенность, что поддержки они не получат. А раз никто из них не знал, что совсем рядом таится жаждущий мести Тиранозаврус Лис...

Замок [55] поддался сразу же. Анджей приоткрыл дверь, впуская в туалет немного света и свежего

воздуха. Лежащий рядом с грязным унитазом человек пошевелился. Он попытался поднять голову, но это ему не удалось. Полицейский вошел и склонился над лежащим. Теперь Карский видел, что имеет дело со старичком. Седые, редкие волосы спадали на высокий, покрытый множеством морщин и печеночными пятнами лоб. На исхудавшем лице следов побоев не было, зато само оно выглядело очень... благородным. Если бы не место, в котором старик лежал и транспортные оковы на руках и ногах, можно было бы сказать, что перед Анджеем отдыхает профессор или аристократ.

55

Замок в двери туалета? Не задвижка? Не крючок? Ню-ню?... Специально врезали, ради пленника?

– Прошу вас не бояться, - сказал Карский, когда мужчина нервно вздрогнул, видя склоняющуюся над ним фигуру.

– Чего вы от меня хотите?... прошептал он по-польски, сильно щуря при этом глаза.

Это давало понять, что старик носил очки, по-видимому, довольно сильные. Вот только кто-то их у него, однако, отобрал.

Вам известно, сколько русских находится на территории базы? – спросил Карский, переходя к сути дела. Рассказы "за жизнь" можно будет оставить и на потом.

– Кто вы такой?

Пленник явно не намеревался поддаться такой методе допроса.

– Я командир антитеррористического отряда, который ведет операцию по захвату государственного центра из рук людей, которые вас пленили.

Такой ответ, по мнению Анджея, должен был успокоить опасения допрашиваемого.

Старичок сощурился еще сильнее, чем перед тем.

– Но ведь имя-фамилия у вас какие-то имеются, - скорее, заявил, чем спросил он.

– Да, конечно же, - согласился Карский. – Но сейчас мы говорим не обо мне. Так сколько русских на территории базы? – повторил он вопрос. – Если вы мне быстро ответите, я сниму с вас эти цепи.

– Русских? Боюсь, что я не смогу вам помочь, - ответил пленник. – Два дня меня держали в большом доме. Даже не знаю, зачем. За это время я не услышал ни единого слова, вы поверите, никто из этих людей никто не произнес и слова. Меня просто садили в чем-то типа комнаты для допросов и держали там, одного, в течение пары часов. Потом меня отводили в камеру. Вчера поздно вечером, совершенно не знаю, почему, после очередного сеанса молчания, меня затащили вот сюда. Подумав, я пришел к выводу, что таким образом освободили место для кого-то другого.

Анджей легонько кивнул, он даже знал, для кого была нужна камера. Старичок правильно рассуждал. Кем бы он ни был, похоже, перестал иметь значение для эсперов. Хотя, возможно, не до конца – не убили же его. На свое несчастье.

– Сколько людей вы видели во время своего пребывания на базе?

Карский легко не сдавался. Время уходило.

Старик задумался. До сих пор он отвечал весьма по делу, даже не требовал, чтобы с него немедленно сняли оковы, которые ему, что ни говори, страшно мешали.

– Всего я видел восемь, нет, прошу прощения, девять человек, - сообщил он наконец. – Два

солдата на воротах, двое здоровенных вышибал, которые вытащили меня из автомобиля... Охранник у входа в дом был пятым, его колега внизу – шестой. В камерах, помимо меня, было еще, как минимум, два человека.

– Вы установили с ними какой-нибудь контакт? – заинтересовался Карский.

– Мне весьма неприятно, но нет... – Пленник покачал головой. – В смотровых окошках я видел их лица, но двери камер были толстые, звуконепроницаемые.

– А почему вы считаете, будто там было всего два человека?

Старичок вздохнул.

– В здешней тюрьме всего три камеры. Идентичные. В одной их них я провел достаточно времени, чтобы знать, что в столь малое пространство несколько человек просто невозможно впихнуть, как в бесславных зёбрувках [56] .

Понял.

– Кроме того, здесь имеется нечто типа лазарета. Карский отметил в памяти довольно-таки необычное определение в нынешние времена определение медицинских помещений. – Там я видел еще одного человека, когда меня забрали на укол – то был, судя по поведению и одежде, врач. Ага, и последнее лицо – молодая женщина. Светлые волосы, только не знаю, это перекись или нет, до плеч. Довольно низкая, Метр шестьдесят пять. Похоже, это она здесь всеми управляет. – Под конец старичок вытянул скованные руки в направлении поднимающегося Анджея. – Вы обещали.

56

??? В польском Нэте исключительно шутки про водку Ziobr'owka – "слабый "адвокат" на двух утиных яйцах" (намек на Качиньского). Но как это соотносится со сказанным? Еще нашлась деревня Зёбрувка, где-то на Буковине.

Карский кивнул и взял набор инструментов.

– А могу я узнать, как вы сюда попали? И за что? – спросил он, подбирая отмычку.

– А знаете, это самое смешное, - ответил пленный. – Ни малейшего понятия не имею. Я шел по улице, когда ко мне подъехал большой такой, черный автомобиль, и не спрашивайте, какой марки, я абсолютно в этом не разбираюсь. Мне казалось, кто-то желает узнать дорогу, ведь Краков – голод большой, заблудиться легко.

– И что дальше?

Анджей уже справился с центральным замком, осталось еще два.

– А ничего.

– Как это: ничего?

– Следующее, что я помню, - ответил старичок, - это ворота, ведущие на эту базу. Похоже, мне дали какой-то наркотик.

– Не обязательно, - буркнул Карский, вскрывая второй замок.

– Что вы этим хотите сказать?

– Вы и так мне не поверите.

– А вы попробуйте.

Старик растер онемевшие запястья.

Карский перестал колупаться в последнем замке и поднял взгляд на бледное лицо пленника.

– Знаете ли вы, чем являются, а точнее – кем являются эсперы?

Он ожидал различные реакции, но эта по-настоящему застала его врасплох. Старичок лишь кивнул, а потом, вроде как, впал в задумчивость.

– Знаю, - сказал он через пару секунд таким тоном, что у Анджея пробежал холодок по коже.

Наиболее сопротивляющаяся защелка наконец-то сдалась. Старичок был свободен, по крайней мере, если говорить о цепях. Карский помог ему опереться о стену.

– Хотите воды? – спросил он.

– Я бы съел чего-нибудь, - ответил на это старичок.

– Очень жаль, но на операции жратву не беру. Ну, понимаете, пулевая рана в живот...