Хроники Элении (сборник)
Шрифт:
В день похорон Архипрелата, как и полагается, пышных и помпезных, колокола в многочисленных храмах не переставая звонили с утра до вечера. В Базилике дымились кадильницы с фимиамом и звучали псалмы и гимны на древне-эленийском, который мало кто из присутствовавших понимал. Священнослужители сменили обыденные черные рясы на торжественные одежды, и их толпа походила на пестрый цветник. На патриархах были малиновые мантии, первосвященники явились в цветах своих королевств, к тому же еще каждый из девятнадцати монашеских орденов имел свой цвет, и каждый цвет имел свое значение. Все это многообразие оттенков переполняло
Бесконечно тянущаяся церемония похорон сопровождалась монотонным жужжанием тысяч голосов молящихся. Они то вставали, то преклоняли колена, то снова опускались на скамьи, в большинстве своем не понимая смысла всего этого.
Первосвященник Энниас сидел у самого бархатного шнура, что разделял патриархов, расположившихся с северной стороны огромного нефа, и прочих смертных, окруженный кучкой своих приближенных. Спархоку не удалось протолкаться к нему поближе, и он вместе со своими друзьями, расположился прямо напротив, в южной галерее, откуда мог изводить посеревшего от волнения Энниаса неотступным взглядом. Пока все шло без помех — честные патриархи были надежно укрыты в пандионском замке, а шестеро преданных первосвященнику, вернее — его деньгам, сидели под стражей. Энниас, взбешенный крушением всех его планов, постоянно писал патриарху Кумби записки, которые доставляли несколько юных пажей. В ответ на каждую записку, посланную первосвященником Макове, Спархок отправлял свою — Долманту. В этом соревновании у Спархока было некоторое преимущество, так как Энниасу каждое послание приходилось писать, а он просто набрасывал на листок какие-то незначащие каракули, сворачивал его в трубочку и отправлял Долманту, который с немалым удивлением согласился на эту проделку.
Келтэн проскользнул на место рядом с Тиниеном, накарябал что-то на обрывке бумаги и передал записку Спархоку. Послание содержало в себе следующее: «Преятное известие — есчо пять пропадших патриархов прешло к варотам замка с полчиса назад. Они услыхали, што мы защищаим наших друзей и папрасили помощи. Удачтно, правда?»
Спархок усмехнулся — дела с грамотностью у Келтэна обстояли еще хуже, чем опасался Вэнион. Он показал записку Телэну.
— Как теперь будут обстоять наши дела? — прошептал он.
Телэн прищурился.
— Число голосующих становится меньше на одного. Мы убрали шесть энниасовых голосов и добавили пять наших. У нас — пятьдесят девять, ну и еще эти девятеро, которые ни рыба ни мясо. Всего сто двадцать. Для победы на выборах нужно семьдесят два голоса, так что если даже он сможет купить еще девять голосов, это ему не поможет. С ними у него будет шестьдесят восемь — нехватка в четыре голоса.
— Понятно, — произнес Спархок. Потом на обороте записки Келтэна записал все эти числа и добавил пару предложений от себя: «Полагаю, что мы можем прекратить наши переговоры с нейтральными патриархами — теперь они нам не нужны». Он протянул записку Телэну: — Отнесите это Долманту, а я, пока ты будешь в пути, изображу на лице подходящую случаю ухмылку.
— Только, пожалуйста, позлее и посамодовольнее.
—
Бегающий взгляд первосвященника пересекся со взглядами нескольких улыбающихся рыцарей Храма, смотрящих на него через неф Базилики. Его лицо помрачнело и он принялся нервно грызть ноги.
Похоронная церемония близилась к завершению. Люди, собравшиеся в нефе поднялись со скамей и цепочкой двинулись к месту погребения — в склеп, расположенный под Базиликой. Спархок подозвал Телэна и подошел к Келтэну.
— Где тебя научили такому правописанию? — для начала поинтересовался он.
— Правописание — это такая штука, о которой не должен заботиться ни один уважающий себя воин, — радостно сообщил Келтэн, осторожно оглядываясь по сторонам. Уверившись, что никто их не услышит, он прошептал: — Интересно, где же Воргун?
— Понятия не имею. Может быть, они не смогли урезонить его, ведь когда Его величество выпивши, ему море по колено.
— Надо придумать какой-нибудь другой план, Спархок. Как только покончат с похоронами Кливониса, Курия тут же соберется на новое заседание.
— У нас достаточно голосов, чтобы не дать Энниасу стать новым Архипрелатом.
— Да, и ему понадобится понаблюдать лишь за парой голосований, чтобы это дошло до него. Он задергается и начнет совершать необдуманные поступки. Вот тут-то мы сможем заработать еще большее число голосов, — Келтэн взглянул на тяжелые дубовые перила, идущие вдоль лестницы в склеп. — Может быть, нам устроить небольшой пожар в Базилике?
— Ты в своем уме?
— Но из-за этого произойдет задержка, Спархок, а нам она сейчас очень требуется.
— Вряд ли нам стоит заходить так далеко. Давай-ка лучше сейчас будем хорошенько приглядывать за этими пятью патриархами. Телэн, как будут обстоять дела без этих пяти голосов?
— Сто пятнадцать голосов всего, Спархок. Чтобы выиграть, нужно шестьдесят девять.
— Тогда ему все равно не хватит одного голоса, даже если он найдет деньги, чтобы купить девятерых. Он может пойти на все, если узнает, что так близок к цели. Келтэн, возьми Перрейна, отправляйтесь с ним в Замок и приведите сюда этих пятерых. Пусть они наденут хотя бы кольчуги. Потом соберите полсотни рыцарей, спрячьте патриархов среди них, приходите сюда и оставайтесь у входа. Пусть Долмант решает, когда они понадобятся нам.
— Верно, — ухмыльнулся Келтэн. — Тогда мы побьем Энниаса.
— Похоже на то. Но не будем праздновать победу раньше времени. Трон пока еще пустует. Ну, а теперь отправляйся, пора браться за дело.
После завершения похорон Курия собралась на заседание. В первую очередь было произнесено несколько речей, восхваляющих бесчисленные достоинства усопшего Главы Церкви. Патриарх Кадахский Ортзел, брат барона Олстрема из Лэморканда, был особенно скучен. Заседание закончилось рано и продолжилось на следующее утро. Вечером накануне патриархи, настроенные против первосвященника, собрались и выбрали Ортзела своим руководителем. У Спархока на этот счет было свое особое мнение, но он оставил его при себе.
Долмант держал появившихся недавно пятерых патриархов в резерве. Одетые в доспехи, они вместе с двумя десятками рыцарей Храма ждали в комнате неподалеку от Палаты Совещаний.
Когда Курия собралась, патриарх Макова, не ожидая долго, поднялся и предложил первосвященника Симмурского Энниаса в качестве кандидата на престол Главы Церкви. Его речь длилась примерно час, после чего его приветствовали жидкими хлопками. Затем поднялся Долмант и предложил свою кандидатуру — патриарха Кадаха Ортзела. Речь Долманта была короче и приняли ее более тепло.